Хороший отец

Она протянула руку, погладила меня по лицу. Я закрыл глаза. Что же я за человек, если не готов отвечать за свои ошибки? Если не попытаюсь их исправить? Я ведь клялся: «Первое – не навреди». Но врачи постоянно причиняют вред больным. Мы ошибаемся с диагнозом, ошибаемся в лечении. Мы делаем неудачные операции. Мы не слушаем их жалобы. Мы сидим на посмертных консультациях, пытаясь учиться на собственных ошибках. Однако наказывают нас редко. И все же, если бы наши ошибки оставались совсем без последствий, что заставляло бы нас учиться? Студентов-медиков учат профессиональной отстраненности. Нам советуют видеть болезнь, а не человека.

Но жить так нельзя.

Посреди ночи зазвонил телефон. Я зашарил вокруг, торопясь схватить трубку, пока не проснулись дети.

– Алло?

– Хобо, – произнес мужской голос.

– Кто говорит?

– Мюррей. Послушайте, у меня мало времени. Я заставил знакомого из ФБР поглубже копнуть Карлоса Пека. Это тупик.

Я сел, уже совершенно проснувшись. Оглянулся на Фрэн, но она спала.

– Что? – спросил я.

– Он попал на видео: кто-то из студентов в Ройс-холле снял его на телефон, все время снимал. Пеко в центре кадра. Он не вытаскивал пистолет. Не приближался к Дэнни. Никак не мог стрелять. Стреляли, черт побери, с другой стороны.

– Уверены? – спросил я.

– Совершенно. Карлос Пека – не вариант. Но вот что имейте в виду: я послал запрос в Сакраменто. Помните, Секретная служба опознала Дэнни по протоколу ареста из Калифорнии?

– За бродяжничество, – подсказал я.

– Именно, – согласился он. – Ехал без разрешения в товарном вагоне. Обычное дело для железнодорожных хобо. Молодой человек любуется видами из-за борта вагона. Так было всю историю Америки. Но железнодорожные компании с этим борются, потому что им потом не оплачивают страховки.

– Мюррей, сейчас три часа ночи.

– Но, оказывается, Дэнни в том вагоне был не один. С ним ехали еще двое.

У меня под ложечкой забился пульс. Первый намек на волнение? Или испуг?

– Что за люди?

– А вот это интересно. Оба ветераны: один воевал в Афганистане, второй – в Ираке. И оба немногим больше двух лет как уволились.

– Он ехал в поезде с двумя ветеранами… Помните Вьетнам? Возвращаясь, они чуть ли не жили в поездах.

– Да, только один и этих парней работал на KBR[1].

– Контрактник?

– Я немножко покопал. Ему платили мимо кассы. Автоматические переводы на счет раз в месяц. Некий Хуплер. Он в прошлом году купил дом, у него пятнадцатифутовый катер. Спросите себя, откуда у него такие деньги?

Я унес телефон в ванную, постарался успокоить сердцебиение. Сначала Пека, теперь это. Неужели я с самого начала был прав? Мой сын невиновен?!

– Вы уверены, что он работал на KBR?

– Я еще жду пару документальных подтверждений, но мой человек проследил переводы до компании-пустышки, в совете директоров которой числится Дункан Брукс. Дункан Брукс – вице-президент KBR.

Я сидел на унитазе, прижимая подошвы к холодной плитке пола. В воздухе еще пахло лавандовой пеной.

– Что это значит? – спросил я.

– Либо тот парень просто без ума от поездов, – сказал Мюррей, – либо это как-то связано. Может, KBR завербовал Дэнни? Психологическая обработка? С какой целью?

– Бред, – вырвалось у меня. – Будто в шпионский боевик попал.

– А Джона Кеннеди помните? – спросил Мюррей. – Дейли-плаза. Полиция после убийства задерживает трех бродяг, снятых с поезда. Одного позже опознают как Чарльза Роджерса, он же «человек на травянистом холме». Двух других подозревали в связях с мафией и с ЦРУ.

Я встал и стал смотреться в зеркало. Переступать за эту черту мне совсем не хотелось. За ней начинался спуск в унылое бездорожье. Фрэн права: нельзя впутываться в эти дела, растворяться в этих сложностях. Трое ехали в товарняке через дельту Сакраменто. Один из них был моим сыном. Двое других – вроде бы ветераны войн, один – сотрудник компании, которая теряла миллиарды, если бы билль Сигрэма прошел в сенате и стал законом. Правда ли это? Если да, что это значит? Велико искушение найти здесь связь, но это представлялось первым шагом в темноту. Шагом по пути, с которого возвращались немногие.

– Мне пора, – сказал Мюррей. – Тот человек должен передать мне факс с протоколом задержания.

– Послушайте, – остановил его я, – нас примут за сумасшедших. Какие бы доказательства мы не предъявили, если нас сочтут одержимыми теорией заговора, все пропало.

Я слышал, как Мюррей на своем конце линии что-то жует.

– Спросите Дэнни, – предложил он. – Вы его завтра увидите. Назовите ему имя Фредерика Кобба. И Марвина Хуплера. Хотя они могли назваться иначе. Скажите ему, что знаете, с кем он ехал в том поезде, и посмотрите на реакцию.

– Мне надо было чаще проводить с ним рождественские праздники. Добиться, чтобы его чаще ко мне отпускали.

– Спросите, нет ли у него провалов в памяти. Как бывает, когда засыпаешь в одном месте, а просыпаешься в другом.

– Я должен был предвидеть, что у него возникнут проблемы. Он никогда не любил обниматься. Подростком не снимал наушники.