Хороший сын, или Происхождение видов

Я остановился и посмотрел на маму. Она плотно сжала губы и посмотрела на меня. В ее взгляде смешались сложные чувства. Он был одновременно взволнованным, сердитым, печальным и даже страдальческим. Но мама пыталась скрыть все это под напускным спокойствием. Я четко осознавал, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не взорваться.

— А почему ты решил войти через дверь на крыше?

— Я боялся тебя разбудить. — Это был самый правильный ответ. Хотя я, конечно, и не надеялся, что мама его примет.

— Давай войдем в дом, — сказала она таким тоном, будто не предлагала, а приказывала мне войти. У меня все оборвалось внутри, даже пальцы на ногах зашевелились в мокрых кроссовках. В ушах раздался крик мамы, наполнивший темную улицу — это походило на галлюцинацию. У меня возникло непреодолимое желание убежать отсюда. Если бы я не был до такой степени обессилен, не страдал от страшного озноба, по ощущениям равносильного гипотермии, не испытывал страха, что вот-вот у меня начнется приступ, я бы и в самом деле убежал.

— Почему ты не заходишь? — Голос мамы смягчился, и взгляд стал теплее, будто она прочитала мои мысли. — Хэлло там с ума сходит.

Она была права. Единственный способ заткнуть пасть этой собаке — войти внутрь. Я прошел мимо мамы и переступил через порог. Она последовала за мной, почти вплотную к моей спине, и закрыла дверь. Щелчок замка ударил мне в затылок. Я остановился в коридоре у приоткрытой двери в гостиную и вынул руки из карманов куртки, чтобы снять насквозь промокшие кроссовки, тяжелые, как кандалы. В этот момент что-то упало на пол и покатилось. Кажется, из моего кармана, но проверить было некогда. Мама стояла так близко ко мне, что ее теплое дыхание касалось моего затылка. Я продвинулся вперед, словно она меня толкала.

— Стой там.

Я остановился у комнаты Хэчжина. Ее тон совсем переменился. Он стал не просто холодным, а низким, пугающим. Я обернулся. Мама стояла перед дверью и смотрела на меня. Ее сложное выражение лица исчезло, теперь любой мог понять ее чувства. Мама сердилась. Ужасно сердилась.

— Сними куртку.

Мама протянула руку. Я молча снял ветровку с жилетом и отдал ей. Спрашивать, зачем ей понадобилась моя одежда, необходимости не было, потому что она сразу засунула руку в карман. Она достала оттуда плейер, наушники, маску, ключ от двери на крыше, потом вернула их назад. Положив куртку на пол рядом с дверью, мама с воинственным видом быстро приблизилась ко мне — она походила на козу, которая рогами бросается на обидчика. Ее внезапное движение испугало меня, и я невольно откинул голову назад. В мгновение ока ее ладони прошмыгнули в карманы моих штанов и выскользнули обратно. Все произошло так быстро, что я ничего не мог сделать. Очнувшись от неожиданности, я протянул было руку, но было уже поздно. У мамы в руке оказалась бритва.

— Отдай.

Я хотел выхватить бритву, но мама меня опередила. Она перехватила мою руку и изо всех сил меня толкнула. Я опять не был к этому готов. Яростная агрессия, которую я даже представить себе не мог. Она больше походила на женщину, дерущуюся с насильником, а не с сыном. Я был истощен и не готов к нападению, поэтому не мог контролировать свои движения. Я потерял равновесие, чуть попятился назад и рухнул на лестницу. Голова откинулась назад, и затылком я ударился о край ступеньки. Все потемнело и поплыло перед глазами. От боли я покрылся липким потом и стал задыхаться от бессилия. Я был сильно раздражен из-за того, что мое тело меня не слушалось. После нескольких попыток я сумел опереться рукой о ступеньку и поднять голову. Мама, смотревшая все это время на бритву, перевела взгляд на меня. Наши глаза встретились.

Мама это… Я открыл рот, но не смог произнести ни слова. Голосовые связки были наглухо закрыты, словно банковские сейфы. Напротив я видел глаза мамы — зрачки сильно расширены, налившиеся кровью сосуды, темно-красные опухшие веки. Она вся горела, словно охваченное огнем дерево. Жар был таким невыносимым, что воздух в доме тоже казался сухим.

— Мама, я… — с трудом заговорил я, но мама меня прервала.

— Ты…

Лезвие было направлено прямо на мое лицо. Я ощутил легкую дрожь в животе.

— Ючжин, ты… — Голос мамы сильно дрожал, как и рука, сжимавшая бритву. Она прерывисто дышала.

— Ты не должен жить. — Она бросила мне эти слова, словно метнула в меня бамбуковое копье. Я с трудом поднялся, словно раненный в шею зверь. Не в силах сфокусироваться, я смотрел в сторону мамы, которая бросилась на меня. Я не испытывал никаких эмоций. У меня не было слов, которыми я мог бы ей ответить. В голове наступила кромешная тьма, словно выключили свет.

— Надо было покончить тогда.

Мама уже стояла передо мной, ее лицо было на уровне моей груди. Она смотрела на меня страшным взглядом, похожим на лезвие топора, которое вот-вот меня рассечет. Я попятился назад и поднялся на одну ступеньку.

— Ты должен был умереть тогда. Ты должен был умереть, и я тоже…