Хороший сын, или Происхождение видов

Даже и минуты не прошло, как я вернулся в прихожую. Я отдал паспорт первому полицейскому. Он поочередно посмотрел то на документ, то на меня и передал паспорт второму стражу порядка. Тот с паспортом вышел из квартиры в коридор. Через щель послышался его голос, говоривший по рации. Похоже, он решил пробить меня в базе данных. Мы с первым полицейским молча смотрели друг на друга.

— Подтвердилось, — второй вернулся к нам и передал документ первому. Получив мой паспорт, он еще раз посмотрел на него с обеих сторон и вернул мне обратно.

— Тогда сколько в вашей семье…

— Нас трое: я, мой старший брат и мама.

— Других жильцов нет?

Я подтвердил. Словно неожиданно вспомнив, первый полицейский спросил:

— Да, а с какого времени вы находитесь дома?

— Со вчерашнего дня.

— Тогда почему вы не ответили на телефонный звонок?

— Телефонный звонок? — переспросил я и вспомнил, что недавно звонил телефон.

Похоже, тот звонок с незнакомого номера, который я проигнорировал, был из полиции. Наверно, они позвонили перед выездом. Та ненастоящая Ким Чивон, заявившая по телефону в полицию, видимо, дала им наш домашний номер. В этот момент галочка под подбородком у тети выросла до размера богомола.

— Я не слышал звонка. Может быть, я был в туалете.

Первый полицейский кивнул и протянул мне свою визитку. Я взял ее. Он работал в полицейском участке Кундо.

— Когда ваша мама вернется, попросите ее сразу связаться с нами. Если окажется, что она сама сделала ложное заявление, возможно, ей придется приехать к нам.

Стоя у входа в гостиную, я смотрел, как они закрыли за собой дверь и ушли. Как только зашумел лифт, я побежал на веранду, открыл окно и посмотрел вниз. Там в тумане мигал сигнал полицейской машины, больше никаких машин не было. Через некоторое время она исчезла у задних ворот.

Я еще раз вспомнил тетю. И дня не прошло с тех пор, как мы разговаривали по телефону. Она слишком поторопилась. Вряд ли она не знала, что за ложное заявление ей грозит административная ответственность, но несмотря на это, она все равно отправила к нам домой полицейских, значит, на то у нее была веская причина. Таких причин могло быть несколько:

Она что-то знает или у нее есть основания что-то подозревать.

Она хочет проверить: на самом ли деле случилось то, что она знает. Однако самой ей приехать страшно.

Отправив полицейских, она хотела узнать, что происходит дома.

Из всех способов отправить к нам полицейских тетя, видимо, выбрала самый быстрый — заявление о взломе. Реши она сообщить о пропаже человека, ей бы пришлось назвать свое имя. Кроме того, заявление бы не приняли, потому что с момента исчезновения мамы не прошло и суток.

Я снова прокрутил в голове момент перед уходом Хэчжина. Человеком на другом конце провода, с которым он разговаривал за закрытой дверью, точно была тетя. О чем же она разговаривала с Хэчжином? О маме? Обо мне?

Не спросив самого Хэчжина, узнать это было невозможно. Однако я догадывался, что волновало тетю. Раз она отправила к нам полицейских, значит, она беспокоилась о местонахождении мамы. А ее звонок Хэчжину был связан с чем-то еще, с чем-то, имеющим отношение ко мне. Если я выясню, что это, то узнаю, почему тетя так странно себя ведет.

Я вернулся в свою комнату и сел за стол. Достал тетрадь, перелистал страницы и нашел 2015 год. За этот год было всего две записи. То же самое за 2014, 2013, 2012-й и далее — две-три записи, не больше.

Он сказал, что хочет поступить в юридическую школу. Он восстановился в школе. Он стал проходить альтернативную службу. Он взял академический отпуск. Он, как и намеревался, поступил на юридический факультет. Он… он… он…

Он — это я. Про Хэчжина, которого она так любила, не было ни строчки. О старшем брате Юмине, по которому она так скучала, тоже ничего. Не говоря уже об отце. Очевидно, что главным героем, по неизвестной мне причине, был только я. Но ничего особенного в этих записях не было. В основном, они были однострочными. Изредка встречались длинные записи, но я и сам прекрасно помнил события, которые в них описывались. Только дойдя до последних чисел апреля 2006 года, мне впервые встретилось что-то неизвестное, о чем я не помнил или не знал.