Хорошо, когда хорошо! Хроника сибаритства

Мы тоже в первый день этому не поверили и, выпив привезенной с собой из Москвы водки, попытались вырваться из пасти нефритового дракона на улицу «в поисках девушек и приключений». Нам удалось пройти не более 20 метров, как те же самые мужики в одинаковых черных костюмах развернули нас.

Наше поведение было воспринято другими членами российской делегации как явное нежелание подчиняться установленным порядкам. Сами они в это время наполнялись пивом в баре на первом этаже отеля и через окна наблюдали за нашим демаршем.

– Вы из какой партии? – строго спросил меня один из тех, кому впоследствии постоянно не доставалось на завтрак яиц.

– Мы – нацболы! – гордо ответил за меня пятидесятилетний внук бурятского шамана с татуировкой «ВДВ» на левом плече.

– Еще вопросы? – спросил я и снова почувствовал, как во мне, сибарите, просыпается рокер-бунтарь.

А то, что в Северную Корею запрещен ввоз пропагандистской литературы, порнографии и журналов о жизни корейцев за 38-й параллелью, нас предупредили еще в Москве.

«Нет, корейцы – это не мы, корейцы – это… корейцы!» – мудро изрек наш бурят, когда мы, наконец, снова оказались в гостинице после очередной длительной экскурсии по городу.

Именно в тот вечер в баре отеля два белоруса, приехавшие в Пхеньян в командировку, рассказали нам, что северокорейцы давно работают у них на заводах и Белоруссия поставляет в КНДР свои грузовые машины, трактора и прочую технику.

– Они работают как роботы, едят мало, не пьют, почти не отдыхают – железные люди.

Дагестанский бизнесмен, прилетевший сюда одним рейсом с нами для заключения какого-то контракта, был о корейцах такого же мнения:

– Они строят у нас разные объекты и сами же их охраняют. Никто со стороны к ним даже сунуться не может. И договориться с ними о том, чтобы что-то стащить, невозможно.

В общем, рабочие из Северной Кореи нравились всем.

– Был у них один парень, бригадиром работал, – рассказывали белорусы, – веселый такой, на гармошке научился играть, русский быстро выучил, белорусский, песни наши пел и очень потешно плясал. Наши его Артистом прозвали. А потом приехали начальники из Пхеньяна, стали расспрашивать, как их корейцы у нас работают. Один наш дурак взял и рассказал им, какой хороший тот бригадир – и работает, и народ веселит, людей развлекает песнями да танцами. Забрали они этого парня с собой в Пхеньян. А потом мы узнали, уже от других корейцев, что посадили его в лагерь, срок большой дали. Дескать, нехорошо вел себя за границей – корейцев шутами выставлял, рабочий класс КНДР позорил… Так что у них тут строго не только с иностранцами, но и со своими, – заключили белорусы.

Да, Северную Корею постоянно обвиняют в нарушениях прав человека – в публичных казнях, использовании рабского труда, похищении японских и южнокорейских граждан, а также в создании трудовых концентрационных лагерей, куда отправляют всех нерадивых и несогласных. Проверить это трудно, а местные СМИ находятся под полным контролем правительства и потому ни о чем подобном не рассказывают. Но все северокорейцы, достигшие совершеннолетия, с гордостью носят значки с портретом руководителя страны, поют песни, посвященные ему, читают стихи. За анекдот – сразу в концлагерь, вагонетки с углем катать. И говорят, это тоже не шутка.

Но пока мы с вами еще не ушли далеко из отеля «Корё», надо сразу пояснить, что в Пхеньяне эта четырехзвездочная сорокаэтажная гостиница с входом в виде пасти нефритового дракона, украшенного мозаикой из полудрагоценных камней, – почти то же самое, чем в советской Москве была гостиница «Националь»: сюда селят далеко не всех иностранцев, а только «самых уважаемых». По крайней мере именно так нам объяснили сопровождавшие из аэропорта гиды – молодые худенькие ребята, видимо, еще лейтенанты. Один из них был очень похож на Виктора Цоя, но когда я его спросил, нравятся ли ему песни группы «Кино», выяснилось, что тот и не слышал о такой.

– Как?! Ты не знаешь Виктора Цоя? – удивился я. – Это же самый известный кореец после Пан Ги Муна.

Но оказалось, что наш молодой гид не знает и кто такой Пан Ги Мун.

– Да ты хоть «Битлов» слышал? – усмехнулся кто-то из нашей делегации.

Англичан-битлов этот северокорейский паренек не знал тем более. Но зато он знал все о своих вождях и прочих достопримечательностях Пхеньяна.

Да, главное, о чем говорят и чем живут здесь абсолютно все, – это, конечно, семейство Кимов: Ким Ир Сен, Ким Чен Ир, Ким Чен Ын. Их изречения, портреты и скульптурные изображения повсюду. И это, безусловно, напоминает времена культа личности Сталина в СССР. Даже я начал это эссе с цитаты Великого Руководителя товарища Ким Чен Ира, что является обязательной нормой для всех писателей и журналистов в КНДР.

Но помимо того, что товарищ Ким Чен Ир был Великим Руководителем, в стране его знали и почитали еще и как замечательного композитора, автора шести опер, написанных всего за два года, а его философские и литературные труды считаются классическими.