Хорошо сидим !

Когда-то я много общался со своими коллегами-психологами. У них там довольно большие базы данных всякого анкетирования. Так вот, шкала психопатии у всех ищущих всегда выше средней нормы, потому что вопросы рассчитаны на тех, у кого "да" с "но", "нет" с "но" неразлучны. А если они иногда разлучаются, тут же начинают расти показатели по шкале психопатии, то есть по шкале асоциальности.

У меня есть один друг, который бьется над этим уже много лет. Он бьется, он пытается все-таки доказать, не мне, нет, а всей этой базе данных, что возможна полная социальная адекватность при сохранении света, "да" и "нет" и при этом возможно действие. Но пока у него не получается: либо то, либо то.

Для меня в свое время было открытием, достаточно впечатляющим: при том, что социальная жизнь построена на этих бесконечных "но" - "да, но", "нет, но", - существует социальная легенда о принципиальности, о верности самому себе и т. д. Конвенция о принципиальности объявлена самой принципиальностью. Конвенция о верности себе объявляется самой верностью и т. д. Таким образом, весь набор необходимых духовных идеалов по названию, по оформлению в социальных соглашениях присутствует. И для человека, который не видит или не хочет видеть, они абсолютно достоверны, у них достоверность статистики, что еще больше увеличивает напряжение между нестатистическим человеком и статистическими идеалами.

Наблюдается такая картина: человек пробудился как субъект, у него появились истинные самостоятельность, самодостаточность, а то, к чему он апеллирует на понятийном уровне, принадлежит конвенции, социуму. Ибо у него возникает ментальный конфликт между тем, что он чувствует, переживает, и тем, что все эти ментальные конструкции не совпадают с внутренней истиной, совершенно не совпадают.

Не зря еще Платон, говоря о мире идей, отделял конвенциональное существование какой-либо истины, какой-либо идеи, какого-нибудь объекта от идеального существования.

Если человек хочет что-то сделать в социуме, быть эффективным и при этом не вступить в конфликт со своими внутренними "да" и "нет", он должен не столько исходить из принципов, принятых в социуме, сколько попытаться обосновать свое действие своей субъективной истиной (потому что переживание истины всегда субъективно). При таком варианте получается, что человек действует уже не из социальных принципов, а из субъективно-истинных, тогда его слова освобождаются от конвенциональной оболочки. Слово становится истинным действием, слово, основанное на переживании истины, снимает конфликт между истиной субъекта и истиной социума. Конечно, при этом надеяться на массовое понимание не следует.

Чем качественнее происходит процесс освобождения идеи от конвенциональной упаковки, тем труднее людям договориться друг с другом, ибо их слова живые и субъектные. Поэтому в качестве одного из способов решения проблемы "как договориться" возникло невербальное общение. Из этого невербального общения постепенно сформировалось то, что принято называть пространственным взаимодействием, вторым уровнем реальности - астралом, менталом, виталом и т. п.

Действие за словом

Действовать в этой невербальной форме - за словами, за конвенциональной оболочкой речи - это достаточно сложная задача, требующая больших усилий. Случается, что человек не может или не хочет, в силу внутренних причин, внутреннего пространства, отказаться от опоры на ментальную часть себя, то есть на интеллект, ну не может он опираться только на переживания. Такой человек в поисках согласования переживания и понимания (интеллектуального понимания) проделывает работу по высвобождению понятий из конвенциональной оболочки.

В какой-то степени человек может себе помочь, если, скажем, сумеет адаптировать к задачам повседневной жизни технологию актерской профессии, позволяющую быть выразительным, субъектным, заразительным во взаимодействиях с людьми, если его игра будет рождаться из этого творческого напряжения "да-нет" в чистом виде и "да, но - нет, но".

Иначе очень легко стать ролью, перестать быть собой, потерять свою субъектность в роли, просто отождествившись с ней, поменяв одну таковость на другую.

И другая крайность - это механическое исполнение роли, которое меня как Меня вообще не затрагивает. Я тут вот играю, а внутри у меня полный пофигизм.

Игра вживую

Игра, о которой мы говорим, - это игра вживую, это игра своей жизнью. Только риск, связанный с собственной жизнью, может быть основанием этой игры, ее наполнением, ее оправданием для себя.

Почему я так заостряю на этом внимание? Понимаете, "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется".