Хорошо там, где нас нет

Около изгороди Дима флиртовал с какой-то девушкой с кувшином. Картина маслом: «Мы распушили хвост». Кстати, о хвосте: он подергивался и слегка помахивал из стороны в сторону. Надо запомнить. Видимо, у драконов так выражается волнение. Или интерес? Об этом я и спросила Славу, который сидел на крыльце и невозмутимо наблюдал эту картину, хотя девица кидала призывные взгляды и на него.

– Драконы обычно хорошо контролируют движение своего хвоста. Отсутствие контроля считается либо слабостью, либо проявлением власти, – тут же пояснил оборотень.

– В смысле?

– Ну они используют его при поединках, в личной жизни, для обозначения статуса. Хвост очень символичен. Нерассчитанное движение говорит о слабости и глупости. В данном случае – о молодости и беспечности. Перед нами дракон не чинится.

Тут я ощутила напряжение, и хвост ящера с силой ударил по кусту – листва осыпалась.

Ни фига себе!

– Если Рода увидит, она тебе его отрежет, – негромко проговорила я, зная, что Дима меня услышит.

Хвост присмирел, но злость в драконе плескалась немалая.

– Злится, что я тебе рассказал, – усмехнулся Слава.

– Да, я заметила, что у Димы много секретов. Очень интересно было бы их узнать, как и твои.

Слава замер.

– О чем ты?

– О том, что ты почему-то не едешь домой. Дима, к примеру, поругался с родителями и братом. А вот что здесь делаешь ты, когда у тебя есть семья?

– Мне нельзя туда ехать. Так постановил совет моего рода, – немного грустно ответил оборотень.

– И что же заставило их выпереть тебя?

– Что?

– Ну… Попросить тебя покинуть род? Ведь не по своей же воле ты оттуда уехал?

Слава молчал, и в сердце его разлилась такая боль, что я, вскочив и вытаращив глаза, бросилась к бочке с водой, чтобы умыться и прийти в себя. От забора раздалось шипение и повеяло злостью. Постепенно боль стала сходить на нет.

– Боже, что это было? – спросила я, вернувшись на место. – Ты что, гей и из-за неправильной ориентации тебя выгнали?

– Кто я? – не понял оборотень.

Может, в этом мире это как-то по-другому называется?

– Ну тебе нравятся мужчины? Я заметила, что ты совсем не обращаешь внимания на женщин.

В первое мгновение ничего не происходило, а потом случились сразу две вещи. Раздался хохот дракона – ему было очень весело, – и обиженный оборотень высказал мне:

– У меня есть девушка, которую я люблю! Мне другие не нужны!

И, поднявшись, ушел в дом.

Ох какие мы правильные и верные! Хоть чем-то этот мир мне близок.

Девица у калитки, увидев, что ее кавалер смеется без причины и вообще странно себя ведет (нас же она не слышала), пошла дальше по улице, а Дима присел рядом со мной, все еще посмеиваясь:

– Ты его обидела.

А то я без этого академика не догадалась бы.

– Он переживет, никуда не денется. Зато мы узнали причину его безразличия и, скорее всего, отъезда из дома.

Повернув голову, я увидела, что Дима пристально на меня смотрит.

– Ты просто ужасна, – мурлыкнул он.

– Спасибо. Только выйди из образа шикарного кавалера, а то меня сейчас стошнит.

– Прости, – улыбнулся дракон и после непродолжительного молчания спросил: – Почему я и Велислав тебя не привлекаем?

– Ты слышал вчера все причины.

– Но правды ты так и не сказала.

– Ты маленький для меня.

– О! А сколько тебе лет?

– Двадцать семь.

– Что?! – шокированно выдохнул Дима. – Да ты еще ребенок!

– Да?! – пристально посмотрела я на него.

Он запнулся, задумался и через пару минут ответил:

– В своем мире вы очень быстро стареете душой.

Мне нечего было возразить на это.

– Дим, а сколько живут драконы?

Поморщившись от своего сокращенного имени, ящер, немного помедлив, ответил:

– В среднем две тысячи лет.

– Что?!

Все, выносите меня!

Почувствовав степень моего потрясения, дракон пояснил:

– Зависит от особи. Кто-то меньше, кто-то больше. А у вас?

Тоже немного помедлив, я ответила:

– Лет семьдесят, если повезет.

Теперь в полном шоке был Дима, и мне кажется, в еще большем, чем я.

– Почему ваш мир так быстро убивает своих детей? – с недоумением спросил дракон.

На это я не могла ничего ответить. Я не знала, и он меня понял.

– Ладно, пойдем отловим нашего волосатого друга и отправимся на ярмарку. Пора уже. Кстати, в кого он оборачивается?

Дима, весело посмотрев на меня, пожал плечами. Ну вот, значит, будет, что еще выяснить.

Ярмарка проходила на огромной центральной площади, где сейчас стояли повозки с красивыми цветными тентами. Люди в толпе были так ярко одеты, что у меня начали болеть глаза.

– Как здесь много народа! – воскликнул оборотень. – И к каждому аттракциону длинные очереди.

Посмотрела по сторонам и, отметив, что к каждой повозке выстроилось не более десяти человек, махнула рукой:

– Разве это очередь? Вот у нас на почте – вот это очереди! В них не только состариться, но и покалечиться можно.

Ребята недоверчиво на меня покосились, но ничего не сказали. Они привыкли к моим странностям и все меньше спрашивали о незнакомых словах, довольствуясь смыслом сказанного.

Вот и Слава зря спросил про геев: не знал бы, что это значит, и не дулся бы.