Хоровод обреченных

– Раньше. Но Яков Борисович уже через час засобирался… Если б я знала, что должно произойти, оставила бы его на ночь!

– Кстати, почему он не остался? – задал вопрос майор. – Это ведь гораздо логичнее, чем тащиться на поезд поздно вечером?

– Так-то оно так, – вздохнула Яна. – Только вот сестрица его со свету бы сжила – вы просто не представляете, что она за мегера, еще почище Шариповой будет!

– Такая суровая?

– Боялся он ее как огня! Не знаю почему, но только, если б не она, давно бы меня уже в город перевез и ребенка скрывать бы не стал… Знаете, как он гордился тем, что у него дочь растет?

– Могу представить…

– Нет, не можете! – сердито тряхнула головой Яна. – У Якова Борисовича никогда не было детей, и он так радовался, когда я забеременела… Когда родилась девочка, Яков Борисович просто с ума сходил от беспокойства.

– От беспокойства? – переспросил майор.

– Ну да – все боялся, что заболеет, из кроватки выпадет, молоком подавится… Но больше всего, как мне казалось, он опасался того, что сестра узнает.

– Почему?

– Понятия не имею. Я сто раз говорила, что, может, попробовать все-таки ей рассказать, но Яков Борисович категорически отказывался, говорил, что они очень близки – так близки, что он не хочет лишний раз ее огорчать. Она пожертвовала ради него возможностью создать семью, сделать карьеру, а ведь у нее, как говорил Яков Борисович, могло быть большое будущее, потому что она вроде бы даже умнее его… Но я так не считаю, иначе Маргарита бы обязательно чего-то добилась в жизни, а она просидела столько лет у брата под боком, не давая ему вздохнуть! Лучше бы уж она собой занималась, а то вбила себе в голову, что владеет братом, как рабом…

– Скажите, Яна, вы знали, что Кармин приобрел акции одной фармацевтической компании на очень крупную сумму?

– Акции? Да вы что, смеетесь!

– Почему же?

– Крупная сумма, говорите? Не было у него таких возможностей – все в ремонт этой квартиры вбухивал! Яков Борисович никогда денег не копил, потому что для него наука была гораздо важнее, чем материальное благополучие, но с появлением дочки он понял, что пора что-то менять. Яков Борисович хотел, чтобы его ребенок имел все самое лучшее, мечтал перевезти нас сюда и жить вместе, ни от кого не скрываясь…

– И как он собирался это сделать? – поинтересовался майор. – Вы же сами говорите, что он боялся реакции сестры?

– Не знаю, – пожала плечами Яна. – Но он все время об этом говорил – даже в тот, последний, вечер…

От Ерошкиной они возвращались уже впотьмах. Всю дорогу стажер трещал не умолкая, но майор не возражал: слова Трофименко помогали разрозненным частичкам информации сложиться в цельную картину в его голове.

– Получается, Кармин акции «Медресурса» не покупал? – тараторил паренек, горящими глазами глядя на майора, напряженно следящего за мокрой от дождя дорогой. – Как тогда они у него оказались?

– Возможно, это был подарок? – предположил Карпухин, не отрывая глаз от ветрового стекла. – Своего рода взятка, только не деньгами, а ценными бумагами? Кроме того, акции формально дают возможность акционеру участвовать в жизни компании, принимать важные решения…

– А Антон? Антона Громова теперь выпустим, да?

– С этим пока придется погодить. У нас несколько задач. Перво-наперво нужно получить эту «заблудившуюся» бандероль в Сиверской. Сделать это нужно как можно быстрее, так как эти ребята могут замотать ее, и тогда – ищи-свищи…

– Я съезжу, если хотите, Артем Иванович? – предложил Трофименко. – А еще что?

– Еще… Еще я хочу поговорить с кем-нибудь из тех, кто близко знает семейство Карминых.

– Зачем?

– Мне все не дает покоя вопрос, зачем профессор держал Шарипову возле себя, хотя, судя по словам окружающих, терпеть ее не мог?

– Считаете, она могла грохнуть шефа?

– Черт ее знает…

– А меня вот больше другое интересует, товарищ майор: почему Кармин так упорно скрывал существование гражданской жены и ребенка?

– Ну, у его сестрицы характер, говорят, не приведи господи! – пожал плечами Карпухин.

– Только из-за этого? Знаете, по-моему, это сущая ерунда!

– Молод ты еще, стажер, жизни не знаешь…

– Ну, сами посудите-то! Профессор – взрослый, даже пожилой, мужчина, не женатый – что могло ему помешать привести Яну в дом и познакомить с сестрой? Разве Кармина не обрадовалась бы тому, что у нее теперь есть родная племянница?

– Да, она страшно обрадовалась появлению в своей жизни золовки – так, что даже в больницу загремела с сердечным приступом! Судя по всему, Кармин правильно делал, что скрывал от сестрицы свои семейные дела, а то она могла бы на тот свет сковырнуться раньше времени… Надо же, а ведь новым поворотом в деле мы обязаны адвокату Шендеровичу – неужели он, думая, что смерть профессора могла не быть несчастным случаем, подозревал Яну и хотел, чтобы мы о ней узнали? Ладно, значит, ты отправишься в Сиверскую за посылочкой, а я попробую покопаться в прошлом «святого семейства» – авось что-то да отыщется. Кстати, раз уж все равно там будешь, поброди по соседству от бывшего дома Яны Ерошкиной.

– Зачем это?