Хоровод воды

Мы останавливаемся, мы крепче сжимаем руки. Волны уже достают нам до груди, чудовище бросается из стороны в сторону, пытается разорвать круг, вырваться наружу.

Как на чудо-юдины именины испекли пирог из глины, сквозь зубы говорит Мореухов, и мы начинаем приседать и поднимать руки, словно в детском хороводе. Темные волны бьют нам в лицо, кажется, еще минута – и круг разомкнется.

– Послушай, – кричит Аня, – успокойся, не злись, мы все сделаем по правилам. Мы признаем твою власть, мы принесли тебе дары, прости, что потревожили твой покой и вызвали тебя. Для нас пришло время отдавать, пришло время очиститься, и мы просим твоей помощи, твоей поддержки.

И Аня падает на колени. Резкий, гортанный клекот раздирает ей рот. Сверхзвуковой визг «фау-2», снайперский свист пули, шелест крыльев последнего ангела, смерть в полете – и когда над лесом замирает последняя нота, озеро успокаивается, вода снова ложится к нашим ногам. Чудовище высится в центре озера, только темные струйки воды стекают по гладкой коже.

– Я приношу тебе в дар свою свободу, – говорит Аня. – Я приношу тебе в дар мое одиночество, мою готовность рассчитывать только на себя. Я делаю это ради себя, ради своего сына Гоши, ради всех моих родных, ради блага всех живых существ.

Вторым на колени опускается Мореухов. Склонив голову над темной водой, он блюет – отчаянно и самозабвенно. Рвота фонтаном бьет изо рта – в лунном свете кажется, будто кто-то бросает в воду пригоршни серебряных монет.

– Я приношу тебе в дар мою веру, – говорит Мореухов, – мою веру в то, что я сам выбрал свою судьбу, мою гордость за этот выбор, мою гордыню, мою самоуверенность. Я делаю это ради себя, ради своего деда Григория, ради всех погибших по его вине, ради блага всех живых существ.

Последним на колени опускается Никита. В его ладонях – охапка желто-красных листьев, он бросает их в темную воду, они качаются на волнах бликами желтого света, пятнами красной крови.

– Я приношу тебе в дар мою молодость, – говорит Никита, – мое желание остановить время, мою щемящую любовь к Даше, мой несбывшийся проект с Костей, все то, чем я жил последний год. Я делаю это ради себя, ради своей жены Маши, ради второй России деда Макара, ради блага всех живых существ.

И тогда блюдце водяного вспыхивает рубиновым цветом, капли воды на коже начинают светиться, меняя цвет, пульсируя, проходя весь радужный спектр, и вот уже цвета перетекают друг в друга, словно кто-то мешает краску, крутит калейдоскоп.

Ночной лес вспыхивает радугой, вода у наших ног расцветает фейерверком.

– Благословение, – говорит кто-то из нас, – благословение получено.

А потом свет и вода снова закручиваются воронкой, радужный спрут погружается в озеро, возвращается в свое глубинное придонное царство. Вода успокаивается – и только несколько желтых листьев неподвижно лежит на черном зеркале, где отражается луна и наши склоненные лица.

Молча мы поднимаемся с коленей и разжимаем руки. Как мы не сделали этого раньше – не спрашивайте. Здешнее пространство податливо, а может, во время жертвоприношения у нас выросло еще по паре рук. Мы и сами не знаем.

Наше время закончилось, пора уходить, и мы начинаем прощаться.

– Счастливо, – говорит Никита.

– Увидимся, – говорит Мореухов.

– Заходите ко мне, – говорит Аня.

Мы бросаем последний взгляд на спокойные воды лесного озера. Вот оно, наше секретное владение, фамильное имение, тайное убежище, семейное сокровище.

И тут Мореухов поворачивается к Никите:

– Послушай, – говорит он, – у меня к тебе просьба. Я знаю, твоя Маша – медиум, она принимает людские души, души мертвых. Так у меня двое родных есть по материнской линии. Девочка Полина и женщина Лида. Такие как раз к твоей Маше приходят: ни детей, ни наследников. Но если бы не они, я бы на свет не появился. Замолви за них словечко своей Маше, я в долгу перед ними. Если она сможет – пускай примет их, хорошо?

– Я попрошу, – отвечает Никита, – но это Маше решать, не мне.

Мы расходимся. Темный круг озера, светлый круг луны. Точка покоя, место битвы, центр циклона, эпицентр взрыва.

104. Что-то очень важное

Москва – красивый город, думает Никита. Особенно из окна такси. Особенно в ярко освещенном тоннеле. Пьяный и уставший, он возвращается домой и все никак не может выбрать между двумя женщинами, которых любит.