Хоррормолл

Мэтт отступил на шаг, опрокинул на пол стул; за ним потянулось вялое тело Тринити. Она шлепнулась на пол и, будто в нелепой черной комедии, увлекла за собой Мэтта. Оттого Эми сдернуло с места, она ударилась животом об угол стола и глухо вскрикнула. Покатились ванильные свечи, оставляя дорожки из жидкого белого воска. Руфь Энн успела вскочить, но по-прежнему была прикована к Эми, потому ее дернуло назад, и она повалила треножник с камерой.

Карл закачался, у него из горла толчками выплескивалась кровь. Затем он медленно опустился на стул, лицо – застывшая маска, рот расслабленно раскрыт.

– Он умер? – спросил Мэтт. – Убил себя? Мы и вправду только что видели, как парень убил себя?

– Эми, не тяни, – попросила Руфь Энн.

Она вскарабкалась на стол, распихивая свечи.

– Что? – спросила Эми.

– Не шевелись.

Руфь Энн склонилась над Карлом, залезла в нагрудный карман его поло, вытащила ключ и отомкнула наручник на правой кисти. Затем Руфь Энн стянула блузку, слезла на пол, одну руку приложила к затылку Карла, а второй прижала одежду к зияющей ране на горле. Ткань тут же промокла насквозь.

– Помоги мне, – приказала она Эми и кинула ей ключ. – Подними ему ноги.

Эми поковырялась ключом в замке и освободилась. Одним взмахом руки Руфь Энн очистила стол. Об пол застучала россыпь свечей и потенциометр. Вдвоем они взгромоздили Карла на «Франжк». Руфь Энн пыталась блузкой удержать на месте края раны, схватила запястье Карла, проверила пульс.

– Дерьмо, – прошипела она и выпустила руку.

Эми никогда раньше не слыхала, чтобы Руфь Энн сквернословила, и это могло означать лишь одно.

– Нам не следовало этого делать, – пролепетала Эми. – Я знала, что это плохая идея.

Руфь Энн оторвала пропитанную кровью блузку от горла, расправила, накрыла лицо Карла. Эми разомкнула наручники у остальных, Мэтт помог Тринити подняться на ноги. Ту по-прежнему качало, ему пришлось поддерживать ее.

– Что случилось? – хрипло прошептала она. – Не понимаю. Карл ранен?

– Что за чертовщина тут происходит? – осведомился Бэзил.

Он стоял посреди Яркого Сияющего Пути с раскрытым от изумления и ужаса ртом – будто видел худший в жизни кошмар. Воск упавших ванильных свечей щедро обрызгал стены, на полу валялись опрокинутые камеры, наручники. Руфь Энн в одном лифчике, повсюду кровь, а на обеденном столе «Франжк» лежал покойник.

– Кто-нибудь, ответьте! – закричал Бэзил. – Кто сделал это с ним?

– Он сам, – ответил Мэтт. – Он свихнулся и самоубился.

– Но это был не Карл, а кто-то другой, – поправила Эми. – Он объявил себя нашим стражем, а это место своей мануфактурой.

Тринити уставилась на нее в благоговейном ужасе.

– Так сеанс оказался успешным?

– Люди, о чем вы? – взмолился Бэзил.

– Нужно вызвать полицию, – определила Эми. – Позвонить им и сказать, чтобы возвращались.

– Они так и не приехали, – раздраженно произнес Бэзил. – Я пришел справиться, звонили ли они вам.

– Я пыталась спасти его. Я правда пыталась, – сказала Руфь Энн.

– Идите и умойтесь, – велел Бэзил. – В комнате отдыха есть футболки. Возьмите с собой Тринити. Я не хочу, чтобы вы ходили в одиночку. Когда приедет полиция, я зайду за вами.

– Мы обнаружили духа, – сообщила Тринити.

– Замолчите и идите в комнату отдыха, – велел Бэзил. – Глазам своим не могу поверить! На «Франжке» – труп! А комиссия будет здесь…

Он посмотрел на часы.

– …Через пять часов. У нас есть всего лишь пять часов, чтобы все вычистить и привести в порядок. Сущий кошмар!

Тринити с Руфь Энн ушли по Яркому Сияющему Пути.

– Тут никто не виноват, – попыталась объяснить Эми. – У нас был спиритический сеанс, и…

– Спиритический сеанс? – изумился Бэзил. – Господи боже…

– Правда, – подтвердил Мэтт. – И у Карла вдруг случилась одержимость или вроде того…

– Замолчите, вы, оба! Немедленно!

Он решительно прошел мимо них к «Франжку». Лицо Карла так и осталось под блузкой. Бэзил попытался приподнять ткань. Кровь уже подсохла, ткань отдиралась с треском.

Эми раньше лишь дважды видела трупы. Первый – ее дяди, который, как говорили, спокойно умер во сне. Второй – соседа по трейлерному парку, тот скончался от передозировки. Карл выглядел гораздо хуже и того, и другого. Глаза выпучились, как вареные яйца, рот перекошен от гримасы боли, а на горло страшно и посмотреть. Эми ощутила, как обмяк Бэзил, растерянный и подавленный.

– Нам следует… – начала она.

– Не сейчас, – устало произнес он. – Дайте мне еще минуту, тогда говорите.

Рука Карла метнулась вверх, стиснула запястье Эми. Та закричала. Его глаза повернулись в орбитах, уставились на нее, гримаса сменилась холодной презрительной усмешкой. Когда он заговорил, голос, казалось, полз из раны в шее.

– Двери открыты.

Издали донесся щелчок, и у Эми потемнело в глазах. Погасло все: подсветка, знаки выхода, индикаторы питания. Буквально все. В Демонстрационном зале не было окон и световых люков. Без электричества там стало черней ночи. Эми почувствовала себя слепой, оторванной от всех, потерянной во тьме. Она отшатнулась и вдруг поняла, что Карл выпустил ее руку.

– Аварийное освещение, – произнес бестелесный голос.

Эми узнала его. Бэзил. Где-то слева.