Хосе Рисаль

Проходят девять тревожных дней. Судно подходит к Адену. Запись в дневнике: «Среди пассажиров ходят слухи, будто я, уж не знаю где, провозгласил тост: «Самым прекрасным для Филиппин будет день, когда мы сможем пить вино из черепов испанцев» (!!!) И этому верят!» Неделю спустя, на подходе к Мальте, они встречают пароход «Исла де Лусон» — тот самый, на который Рисаль опоздал за два месяца до того. Пароход набит солдатами — на Филиппины срочно перебрасывают подкрепления. Умирает опекаемый Рисалем иезуит, тело его предают морю. Для Рисаля это тоже дурное предзнаменование. А на подходе к Мальте он получает предписание капитана — не покидать каюты во время стоянки. Рисаль письменно отвечает, что выполнит распоряжение, но хотел бы знать причину столь необоснованного приказа. Капитан отвечает, что этого требуют пассажиры, — они опасаются, что Рисаль сойдет на берег и не вернется на судно. Он, капитан, верит слову Рисаля, но нет вреда и в мерах предосторожности.

Через благожелательно настроенного к нему иезуита Рисаль узнает, что его намерены заточить в крепость Сеута в испанском Марокко напротив Гибралтара. Но как же слово Бланко? «Если эти дурные вести верны, мне остается только усомниться во всем». А Блюментритту он пишет, что Бланко поступает, как последний бандит с большой дороги и даже хуже — это единственное место во всех дневниках Рисаля, где он употребляет нецензурное выражение. «Я не виновен, а теперь в награду они заточают меня в тюрьму!!! Это позор, но если это правда…»

Это правда. Что же произошло за время путешествия, что превратило Рисаля, свободного человека, 2 сентября взошедшего на борт «Исла де Панай», в арестованного, 3 октября прибывшего в Барселону? Весь этот месяц шел интенсивный обмен телеграммами между Манилой и Мадридом. Первая телеграмма отправлена Бланко 2 сентября, в день отплытия парохода из Манилы, и адресована министру заморских территорий. В ней Бланко сообщает, что Рисаль следует в Испанию, а оттуда намерен отправиться на Кубу: «Он готов выполнить свой долг. Заверения в этом вполне искренни, не по форме, а по существу, что доказывается тем, что он не замешан в недавно раскрытом движении, о котором я сообщал вашему высокопревосходительству». В ответ министр шлет телеграмму Бланко: «Прошу ваше высокопревосходительство уточнить, следует ли Рисаль в Испанию как ссыльный, каково место его назначения, тщательно ли его охраняют». Из текста телеграммы опытный служака Бланко делает вывод: он дал промашку, в Мадриде Рисаля считают опасным преступником. Карьера — дело важное, куда важ-пее, чем слово, данное Рисалю. В тот же день, 7 сентября, он шлет шифрованный ответ: «Подтверждаю: Рисаль ссыльный, под охраной капитана «Исла де Панай». Не удовлетворившись этим, он посылает еще одну телеграмму, чтобы отречься от прежних своих отзывов, благоприятных для Рисаля: «Хотя Рисаль кажется не замешанным (в беспорядках. — И. П.) и несмотря на его хорошее поведение… ничего не можем гарантировать. Поступайте, как считаете нужным, решайте его судьбу там».

Министр докладывает кабинету, что Рисаль должен прибыть в Барселону и поступить в распоряжение местного начальника гарнизона, — соответствующий приказ уже послан. Начальник гарнизона в Барселоне не кто иной, как Эулохио Деспухоль, он же граф Каспе, за четыре года до того сославший Рисаля в Дапитан. Получив предписание заключить Рисаля в замок Монтхуич, он запрашивает у военного министра подтверждение этому распоряжению. Тот шлет короткое «да», но сам, в свою очередь, обращается к премьеру, ибо сам военный министр только что получил иное распоряжение, а именно заточить Рисаля в замок Алусемас в Сеуте. Премьер подтверждает это последнее распоряжение. Телеграмма от необходимости строгого наблюдения за Рисалем и о предстоящем заключении в Сеуте идет на Мальту на имя капитана «Исла де Панай», ее содержание — через иезуита — становится известным Рисалю.

Но Деспухоль пока ничего не знает об этом — у него приказ заточить Рисаля в Монтхуич. Три дня Рисаль проводит на борту судна. Только 6 октября его будят среди ночи, грубо велят одеться и собрать вещи. На берегу ждут два конных стражника. Небо над Барселоной светлеет — пять часов утра. Стражники, не слезая с седел, принимают арестованного — так они именуют Рисаля — и говорят, что тот сам должен нести свои чемоданы в замок, вверх по склону. Тяжело? Там книги? Тогда пусть бросает чемоданы, им наплевать. Мимо идет случайный прохожий, какой-то бедняк спешит пораньше в порт в надежде заработать. За два песо он соглашается донести чемоданы.