ХОСПИС. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРЕИСПОДНЮЮ!

- Второй, - упорствовала Анна. – На практике я была далеко от вас. Ваша экстравагантная манера загонять людей в угол своими вопросами была мне незнакома.

Морозов чуть улыбнулся, поняв, что его откровенно кадрят и не поддаться искушению весьма трудно.

- Можно на «ты», - сдался он. – Раз мои манеры уже знакомы, не стоит канителиться.

Анна с трудом сдержала свой восторг. «Пробила окно в Европу!»

- Вы! – и она выжидательно взглянула на Морозова. – Вы с Мурзиком что едите?

- Еду, - включился в игру Морозов.

Анна картинно наклонила голову, как бы удивляясь.

- Еду? – томно переспросила она.

«А может… была не была? - подумал Морозов и тут же осёкся. – Она потом с вещами переселится ко мне насовсем!»

И пока Морозов думал, как бы поэлегантнее отказать даме, в кабинет энергичным шагом вошёл судмедэксперт с поэтичной фамилией Ласточкин и с порога взял быка за рога.

- Олег, убита она ножом, а не скальпелем. Авторитетно заявляю, в заключении всё есть! Но упырь этот знаком с анатомией. И всё так аккуратно. Сдаётся мне, что специально органы не вынули, как у тех. Чтобы запутать. Похоже, имеем дело с одним и тем же субъектом.

Пёс радостно залаял.

- Правильно, Мурзик! – похвалил Ласточкин. – Правду говорю.

- Что творили с теми пятерыми, можно только предполагать, - откликнулся Морозов. – Тела посыпаны негашёной известью…

- А известь впитывает влагу! – поучительно закончил Ласточкин и даже поднял вверх указательный палец.

- Идёт процесс гашения.

- Верно. Чтобы избежать опасных серосодержащих газов при растворении в кислоте человеческих останков, тела следует обезвожить! – торжественно заключил судмедэксперт.

Мурзик опять залаял.

- Что это нам даёт? – отчеканил Морозов.

Судмедэксперт устало пожал плечами.

- А это уже по вашей части, не по моей! - отмахнулся он и тут же продолжил. – Но мотив лежит на поверхности: ему интересно!

- Поточнее, - нахмурился Морозов. - Интересно убивать, расчленять, нас за нос водить?

Ласточкин поджал губы и сморщил лоб.

- Да всё, наверное, интересно! – нашёлся он. – С нами поиграть ему тоже хочется. Но в основе – уверен – интерес анатомический. Что там внутри? Как детям любопытно выковыривать безделушки из шоколадного яйца, так и этому точно так же. Для него люди – киндер-сюрпризы.

- Или для неё, - вставил Морозов.

Ласточкин опять напрягся.

- А, знаешь, всё может быть! – как китайский болванчик, закивал он. – Выпотрошенные и обезвоженные трупы не сказать, ахти, какая тяжесть. Женщина вполне могла их поднять! А далее просто: на ноги полиэтиленовые пакеты, трупы – на пле-чо!, и вперёд с песней.

- А эту, сегодняшнюю? – ухмыльнулся Морозов.

- Эта, конечно тяжеловата, но мы не знаем каких размеров маньячка. Акселерация, брат, сложная штука. Может, у неё избыток мужских гормонов? Она – звезда в тяжёлой атлетике?

Морозов вздохнул. Он слышал уже эти предположения, переходящие в бред, третий год подряд, и они ему явно наскучили. Они говорили об этом тысячу и один раз. Попытки судмедэкперта помочь ему, опытному оперу, таким вот примитивным способом, вызывали раздражение. Но Морозов подозревал, что Ласточкин положил глаз на новенькую и выкаблучивается перед ней, и ему это тоже не нравилось, потому что тот был счастлив в браке, и пудрить мозги новенькой не имело смысла, потому как он никогда, ни при каких обстоятельствах не разведётся, исходя из моральных принципов и элементарного уважения и любви к жене, которой добивался не один год. И они ещё квартиру в ипотеку взяли! Нет, новенькая для него – просто развлечение, желание потешить своё нутро, убедившись в собственной привлекательности. И по-другому стратегию Ласточкина можно было бы назвать: «Сломать девчонке жизнь». Она могла не столько серьёзно втрескаться, сколько вообразить себе невесть что, нафантазировав, что из-за неё идут войны (а женщины любят, когда из-за них идут войны), и она, красивая, отбила красивого мужика у красивой жены. В общем, одни сплошные речевые ошибки. Тавтология, одним словом.

Но сейчас Морозов давал возможность Ласточкину выговориться и вволю порисоваться, чтобы тот отдохнул от трупа. Пардон, трупов. (Морозов много лет работал рядом с трупами и его всегда мутило от запаха формалина и от самого слова «труп»).

А судмедэксперт вошёл в раж.

- Тех пятерых он не хотел, чтоб быстро опознали, - разглагольствовал Ласточкин, - а эту, наоборот, подставил. И неспроста! Помнишь, когда шумиха была? Всех - на уши! В городе – Фреди Крюгер, а мы не шевелимся! Взбодрили по полной. Так все забегали – мама дорогая! Ну, и чуть не взяли упыря тёпленьким. Ещё бы чуть-чуть бы… Но испугался зверёк наш ласковый, вот и подбросил суперлипу, что, типа, ещё один маньяк завёлся, другой, типа.

- Открыл второй фронт!

- Во-во! – встрепенулся Ласточкин. – Если мы б творчески к процессу подошли, то поймали бы. А тебя - в госпиталь! Ты раненый. И Шабалина тёща скалкой оприходовала. Тоже почти раненый.

- Боевая женщина, - подхватил Морозов. – Нам нужны такие.

- Короче, он это, - подытожил судмедэксперт. – Только с приподвывертом!

Он глянул в тёмное окно и тут же ринулся к двери.