Хоть поверьте, хоть проверьте (СИ)

Упс. Не надо было этого говорить. Похоже, это мой мозг слишком сильно расслабился, потому что мои пальцы все еще чувствуют легкую колкость у него на щеке. Но в нем от моих слов словно включается внутренний свет.

Он резко тянет меня на себя и коротко прижимается губами к губам. Он… целует меня. Мои последние остатки здравого смысла размазываются в желе.

— Люблю тебя. Так давно, — шепчет он, ведя носом мне по виску, и я чувствую себя идиотом. Идиотом, пьяным от любви и от боли. Кого он там любит? Он признается, но опять признается не мне. Да и плевать, на все наплевать, пока он так трогает мои скулы своими губами. — Если ты, и правда, согласен, я сделаю для тебя все. Все, что ты только захочешь.

“Согласен?” Постойте, “согласен”??? Мой полностью отключившийся мозг с трудом вылавливает это слово из кучи других.

— Как ты думаешь, с кем сейчас говоришь? — рассерженно шиплю я.

Но его мое обессиленное шипение ничуть не смущает:

— С тобой. Выходи? — он ведет по моей скуле губами, и я умолкаю, так хочется его целовать. — Ради тебя я горы сверну. Все сделаю, все достану. Хочешь — замок. Хочешь серебряных пикси с единорогом, — все это он шепчет мне в ухо, запуская руку в мои длинные волосы, и мой позвоночник прошибает озноб. Все мое тело горит нестерпимым желанием, и я просто разрешаю себе забыть обо всем. Позволяю ненадолго поверить, что он действительно говорит это мне. — Выходи за меня, — шепчет он и целует, снова целует. — Выйдешь? Выйдешь?

— Выйду, — я совершенно дурею от него вот такого, мгновенно съезжаю с катушек, поэтому сам не понимаю, что я несу. Неожиданно он прижимается к моей чувствительной шее губами, ведет по ней языком, и я уже совсем не могу: — Да, господи… выйду… — шепчу я, прижимаясь к нему. Сейчас я готов пообещать ему все, что угодно, лишь бы он не прекращал меня так целовать.

Не помню, кто из нас первым нашел и чьи губы, но это полный отпад. Крышеснос, фейерверк, вспышки на солнце. Он намертво влипает в меня, я в него.

— Обещай. Еще обещай! — требует он, начиная ласкать меня внутри языком, отчего мне щекотно и жарко. Я улетаю.

— Обещаю, — сиплю я, как только мы пытаемся набрать в легкие воздуха. Я понимаю, что говорю что-то очень не то, но могу я хотя бы в мечтах стать его мужем? Первый и последний раз в жизни.

— Обещаешь? — он уже снова тянется губами к губам.

— Ну сказал же уже. Обещаю. Я обещаю тебе, — шепчу я.

Что у этого идиота со слухом? Или тоже случилось размягчение мозга от наших с ним поцелуев? Я так и вовсе соображать уже не могу. Его руки, его губы, горячий язык, который я сейчас могу сколько угодно трогать своим языком, пока в паху не становится совсем уже тесно и жарко. Это полный провал. Ну что, Поттер, хотел? Получи, распишись. У твоей фальшивой невесты неслабый стояк. На тебя. Ты должен быть счастлив.

— Я люблю тебя, — яростно шепчет он, и мне так сладко в груди, что сейчас мне плевать, что это не может быть правдой. Я так хочу ему поверить хотя бы на миг.

Запускаю ему в волосы руки, лохмачу, пытаясь придать ему привычный правильный вид, и взъерошенный Поттер заводит меня уже просто безумно. Как можно было так на нем помешаться?

Он пытается со мной нежничать, но я, понимая, что второго шанса у меня может не быть, — да какое там, точно не будет — засасываю его, что есть сил. Как хотелось давно. На грани счастья и боли.

Тяну в себя его губы, впиваюсь, жадно кусаю, сосу, пока по позвоночнику льется жидкая лава. Страстно вылизываю языком все внутри, отчего он чувственно стонет. И от этого стона меня накрывает так сильно, что думать я уже совсем не могу. Только врываться в него все глубже и глубже.

— Люблю… тебя… — шепчет он, задыхаясь, и тоже пробует наступать, целуя меня безудержно, безрассудно. Так, как мне нравится, как я об этом мечтал.

— И я… тебя… тоже, — я свихнулся, раз говорю это вслух.

От этих слов он впивается в мой рот, толкаясь языком в него так, словно пытается меня поиметь, и я неожиданно уступаю. Он во мне. Так глубоко, и наши бедра так тесно прижаты, что я, не сдержавшись, тоже издаю тихий стон. Поттер, во что ты меня превращаешь?

Он резко отшатывается от меня, но не отпускает совсем.

— Не могу больше, — шепчет он, упираясь в мой лоб своим и пытаясь справиться со сбитым дыханьем. — Совсем не могу. Так стонешь… Больше… не выдержу.

Мне на глаза опускается пелена:

— Я хочу, чтоб ты не выдержал, Поттер.

Мы тяжело дышим и ловим чужое дыхание, едва касаясь друг друга губами. И от этой незатейливой ласки мне кажется, что я скоро спячу с ума.

Поттер пытается мне улыбнуться, но вид у него совершенно дурной и шальной.

— Можно? — шепчет он мне и осторожно тянет руку к лицу.

До меня не сразу доходит, что он хочет снять с меня маску. На мгновение внутри вспыхивает подлая мысль позволить ему. Открыться и показать, кто я на самом деле. Чтобы он тоже понял, кого только что так целовал.

Но страх увидеть отвращение в зеленых глазах пересиливает во мне все остальное. Пусть все остается, как есть. А эти воспоминания будут только мои, их уже никто и никогда не отнимет.

Вдали бьют часы.