Хоть весь мир против нас

Николай Николаевич, и без того среднего роста, худощавый после долгих месяцев тяжелых тренировок, превратился в человеческий силуэт. Его тело напоминало вязку виноградной лозы, а заострившиеся черты лица и обветренная под безжалостным солнцем и ветрами кожа делали его похожим на деревянную фигуру, какие в Африке аборигены вырезают из дерева или слоновой кости. При этом за неказистой внешностью скрывалась хищная суть натренированного убийцы. Он со временем превратился не только в сильного и отчаянного бойца — его движения стали бесшумными и грациозными, как у камышового кота. Он оставался незамеченным как при большом скоплении людей, так и на пустынной улице. Появление нового сотрудника посольства также никому не бросилось в глаза, как, впрочем, и позже его частые отлучки. Официально Добрынин именовался «сотрудником секретариата военно-морского атташе», неофициально — возглавлял отряд боевых пловцов на тихоокеанском побережье Никарагуа, а это полсотни головорезов, набранных из сверхсрочников и мичманов. Каждый к тому времени прошел огонь, воду и медные трубы, четыре группы по двенадцать человек и два высококвалифицированных медика. Группы были размещены в портах, куда прибывали грузы помощи для революционного государства.

За полтора года отряд Добрынина уничтожил семь диверсионных групп «контрас». Несмотря на то, что их готовили лучшие профессионалы с Коронадо [23], сами никарагуанцы оказались никудышными «тюленями», потому советские боевые пловцы уничтожили девятнадцать боевиков, а двух даже ухитрились «спеленать».

После интенсивного допроса Николай Николаевич разговорил «языков», и те поведали о курсирующей в нейтральных водах шикарной яхте с поэтическим названием «Афина». Под «крышей» капитана парусника скрывался резидент ЦРУ, который и координировал действия диверсантов. После недолгих раздумий Добрынин связался с Москвой, а через месяц яхта попала в жесточайший тропический шторм, который выбросил ее на рифы. Парусник разломился и затонул вместе с экипажем и капитаном, а спустя трое суток на стол начальника ГРУ легла стенограмма допроса резидента американской разведки. И такое порой случается на передовой невидимого фронта.

Через месяц пара вертолетов «Супер Пума» без опознавательных знаков пересекла гондурасскую границу на сверхмалой высоте. Углубившись на территорию почти на сотню километров, они зависли над кронами тропического леса. Из чрева летательных машин полетели десантные фалы, и тут же по ним скользнули вниз облаченные в камуфляж безликие фигурки диверсантов. Трое суток два десятка головорезов по центральноамериканским джунглям вел лично Николай Добрынин. Все полученные «в лесной академии» знания он наконец смог применить на деле.

По координатам, полученным от резидента, диверсанты обнаружили тренировочный лагерь никарагуанских повстанцев. Дальше они действовали по разработанному плану. Бойцы разошлись в разные стороны, по-волчьи окружая базу «контрас», готовясь к атаке. Ночь прошла в тщательной подготовке, а на рассвете диверсанты нанесли удар. Одновременно сработали два десятка мин направленного действия, а следом их поддержали выстрелы гранатометов и реактивных огнеметов. В считаные минуты база повстанцев превратилась в кромешный ад, в пламени которого сгинули несколько сот боевиков.

Потом неделю они уходили от преследовавших их правительственных войск: семь дней и ночей диверсанты продирались через непроходимые джунгли под нудный писк настырных москитов. Но все же в конце концов им удалось оторваться от «хвоста» и, наткнувшись на подходящую поляну, вызвать «винтокрылую артиллерию».

На базу вернулись в полном составе, даже легко раненных не было. Еще долгое время профессионалы за рюмкой «чая» называли этот рейд не иначе как чудом.

В биографии Добрынина это была первая и последняя диверсионная операция. Вскоре его отозвали в Москву и в кабинете начальника флотского управления ГРУ вручили награды (орден Красной Звезды за резидента, орден Боевого Красного Знамени за уничтожение базы «контрас»). А дальше его вновь ждала учеба, на этот раз уже в Академии Генерального штаба. Насыщенный до предела график занятий усугубляли отношения в семье, которую он видел только по выходным. Тем не менее Николай Николаевич справился. Выпускные экзамены сдал на отлично, а на дипломную работу «О методах допроса в полевых условиях» был наложен гриф «Секретно». Впрочем, на их факультете большая часть дипломных работ получала такую формулировку.