Хоть весь мир против нас

Ожидать попутку в засаде в этот день оказалось делом бесперспективным. Скатываясь к горизонту, солнечный диск приобрел ядовито-малиновый цвет. Пустыня на глазах сменила свой нрав, ветер, еще секунду назад горячий, окатил Савченко холодом, а раскаленный песок под ногами холодил подошву – ночь его ожидала зябкая.

Виктор понимал, что промозглая ночь – это наименьшая из неприятностей. Едва стемнеет, и трупный запах привлечет десятки, а то и сотни падальщиков. На таком пиру шакалы и гиены напрочь теряют разум, и один-единственный живой только раззадорит их аппетит. Нужно было срочно искать убежище, где его не унюхают стервятники.

«Надо уходить подальше в пустыню и держаться по ветру, чтобы вурдалаки не учуяли», – наконец принял решение Савченко, наматывая на шею бело-розовый арабский платок, больше известный как «иорданка». Вещь универсальная в песках: хоть голову от солнцепека прикрыть, хоть лицо от секущего песка защитить.

Однако уйти диверсант не успел: его слух уловил механический шум. Виктор замер и прислушался, опасаясь, что это очередная шутка Сахары – слуховая галлюцинация. Но нет, не ошибся, звук нарастал, и вскоре он смог различить рев тяжелых мотоциклов.

«Немного, не больше десятка, – на слух определил Виктор и вновь стал грешить на розыгрыши пустыни. – Байкеры, что ли? Откуда здесь байкеры? Бред какой-то». Звук по-прежнему нарастал: еще несколько минут, и мотоциклисты будут рядом.

– Ладно, посмотрим. – Диверсант перебросил ремень автомата через плечо, потом достал «ТТ», дослал патрон в патронник и сунул пистолет за ремень за поясницу. На кобуре расстегнул предохранительный клапан и большим пальцем взвел курок «кольта». – Вот теперь и пообщаться можно.

Он успел добраться до раскуроченного «Ган-трака», огромного грузовика, обшитого толстыми листами бронированной стали и вооруженного несколькими крупнокалиберными пулеметами. Современная боевая колесница отлично вписывается в тактику уличных боев.

Ракета разорвалась под днищем «Ган-трака», опрокинула его и в течение нескольких минут превратила грузовик в обугленную груду металлолома. От покрышек все еще валил маслянисто-жирный густой дым.

Виктор прошел еще немного вперед и остановился, широко расставив ноги. В отношении мотоколонны он ошибся. Это были три пятисоткубовых японских мотоцикла «Хонда» с широкими внедорожными колесами. Также мотоциклистов сопровождала пара «Лонглайнов», легких остромордых тактических багги, на которых спецназ НАТО патрулирует пески Среднего Востока.

Эти наездники также походили на местных повстанцев, как Савченко на эскимоса. Пустынный камуфляж без знаков различия, прыжковые берцы на толстой каучуковой подошве с облегченными голенищами на шнурках, облаченные в разгрузочные жилеты, на руках штурмовые перчатки с открытыми пальцами, гоночные очки, и только шеи и головы прикрывали цветастые куфии.

Увидев стоящего посреди дороги незнакомца, кортеж остановился метрах в пятнадцати.

«Даже меньше, чем я предполагал, – отметил про себя Савченко, глядя на направленные на него черные зрачки автоматических карабинов «кольт-коммандо». – Всего семеро, трое на мотоциклах и по двое на внедорожниках».

Физиономии «наездников» пестрели разнообразием, двое на ближнем «Лонглайне» походили на европейцев, двое других на дальневосточных азиатов (филиппинцы или малайцы), трое мотоциклистов были чернокожими африканцами.

Первым делом Савченко сбросил с плеча ремень автомата – оружие с неприятным звуком упало на асфальт, – потом медленно поднял руки. Из иностранных языков он неплохо знал английский, в офицерском отряде на это отводилось четверть всего учебного времени. Говорил он с акцентом, но этот акцент был ближе к польскому, чем к родному русскому.

– Хелло, – хрипло поздоровался Виктор, продолжая держать руки над головой.

– Ты кто? – так же по-английски спросил его водитель ближнего багги, в его голосе прозвучал металл тевтонского акцента, как будто вопрос задал солист рок-группы «Раммштайн».

– Борец за свободу порабощенных народов. За большие деньги, – наигранно хохотнул диверсант. Такой ответ нисколько не удивил незнакомцев: видимо, присутствие наемников в рядах повстанцев было явлением привычным.

– Что здесь произошло? – спросил один из чернокожих мотоциклистов. Сообразив, что перед ними не враг, он опустил ствол своего автомата.

– Нас поджарили «Томми», – громко произнес Савченко и демонстративно сплюнул под ноги.

– Какого черта?! – взорвался второй африканец.

– Я не знаю, – недоуменно пожал плечами Виктор, в следующее мгновение его глаза округлились, а рот оскалился. – Сами у них спросите. Вот они возвращаются. – Взмахом руки диверсант указал за спины мотоциклистов.

Расчет оказался верным: не сговариваясь, «наездники» оглянулись, и в этот момент боевой пловец выхватил пистолеты…

Первая пара выстрелов досталась европейцам. «Сделав» их, Савченко тут же «качнул маятник» вправо, уходя с линии ответного огня и одновременно переводя стволы на второй внедорожник. Затем ушел кувырком влево, паля уже по мотоциклистам.

Ответные выстрелы отрикошетили от асфальта, но так и не достали диверсанта. Последний из африканцев рванул до упора ручку газа, пытаясь прикрыться корпусом своего железного коня. «Хонда» с ревом встала на дыбы и, шипя резиной покрышки, развернулась на пятачке, подставляя под пули спину своего хозяина.

Разрядив оба пистолета, Виктор опустил еще дымящееся оружие; дуэль длилась не более двух-трех секунд, хотя для него растянулась на добрый полярный день. Эффект растянутого времени с человеческим сознанием творит чудеса.

– Неплохо, – проговорил Савченко, вслух давая себе оценку. Не спуская взгляда с убитых, он первым делом перезарядил пистолеты. Из семерки мотоповстанцев убиты были не все, уцелел тот здоровяк, которого диверсант окрестил про себя солистом «Раммштайна». Остроконечная пуля «ТТ» вошла ему в правый бок, а вышла в районе левой лопатки, основательно попортив внутренности и, видимо, зацепив позвоночный столб. На губах боевика пузырилась кровавая пена, он все еще был жив, хотя парализован и не в состоянии шевельнуться.

Виктор вытащил из его чехла на поясе штык-нож от автоматического карабина, сразу же оценив удобства этого холодного оружия. Обоюдоострый длинный вороненый клинок, ручка которого была покрыта огне упорной резиной, удобно легла в ладонь.

Короткий взмах – и острое лезвие беспрепятственно рассекло разгрузочный жилет и ткань камуфляжной куртки. Вонзив штык в подголовник сиденья, Виктор обнажил торс раненого. Раз уж в его руках оказался живой разведчик, нужно допросить. Но, увидев татуировку, Савченко даже не взглянул на отверстие в боку, откуда вытекала пульсирующая густая кровь.

«Наколки на телах иногда могут больше рассказать, чем документы в их кармане» – так их учили на занятиях по тактике разведподразделений.

Татуировка на груди раненого действительно была красноречивой. Под левым соском был выколот круг, внутри которого находилась фитильная граната с семью языками пламени. Этот знак был хорошо знаком Виктору и являлся эмблемой французского Иностранного легиона. Языки пламени символизировали количество самых крупных побед этого подразделения, в подтверждение под кругом были наколоты готическим шрифтом слова: «Legio Patrio Nostra» [8] .

– И кто бы удивился? – проворчал Савченко, как вдруг заметил: голова раненого дернулась, их глаза встретились. Говорить наемник не мог, но по его взгляду диверсант понял, тот просит облегчить страдания.

Вой шакала из-за дальнего бархана не оставил Виктору времени на раздумья. Перехватив рукоятку штыка левой рукой, он воткнул острие клинка в центр татуировки, затем, как молот, обрушил ладонь правой руки на торец рукоятки. Лезвие, пройдя между ребер, пробило пульсирующий сердечный мешок. Изо рта наемника вырвался вздох облегчения, голова безвольно упала на грудь. Диверсант отступил на шаг и посмотрел на труп поверженного врага – ни сожаления, ни радости он не ощутил, просто выполнил работу, то, чему его долгие годы учили мастера своего дела.

Неожиданно Савченко пришла на ум фраза: «История сперва происходит в виде трагедии, затем повторяется в виде фарса»…

Во время Крымской войны коалиция из турецко-французско-английских войск долгое время штурмовала главную севастопольскую базу Черноморского флота России. Все атаки были отбиты, и тогда началась длительная осада. Для того, чтобы сломить дух обороняющихся, французское командование решило послать в Крым зуавов [9] , лучших стрелков в Иностранном легионе, наводивших страх повсюду, где у Французской республики возникали жизненные интересы.

Зуавы в основной своей массе были арабами и форму носили соответствующую: яркие шелковые шаровары, жилетки, фески. Восточные наряды пугали их врагов, но не в этот раз.

Засевшие на бастионах русские матросы, узрев колоритную публику, с радостными возгласами «Турка!» ринулись на французские позиции, полагая, что туда подошли войска тех, кого они несколько последних десятилетий немилосердно били (последний пример – Синопское сражение, в котором адмирал Нахимов уничтожил эскадру турецкого султана). Ворвавшись в расположение легионеров, матросы и солдаты вовсю принялись орудовать штыками и прикладами. Не прошло и часа, как лучшие стрелки французской армии в рукопашной схватке были безжалостно уничтожены.

Встреча легионеров с русским военным моряком, состоявшаяся почти через сто шестьдесят лет, закончилась с тем же разгромным результатом.

– Так, время триумфа закончилось, пора заниматься будничными делами, – произнес Виктор, с радостью отметив: вопрос с транспортом разрешился чудесным образом. Теперь предстояло выяснить, что же ему послал бог войны Марс в качестве трофеев.

Первым делом он собрал оружие убитых. Арсенал оказался по-настоящему интернациональным: американские автоматы, австрийские пистолеты, британские ручные гранаты. Японские приборы ночного видения, немецкие портативные переговорные устройства. Но главное вооружение он обнаружил в багажнике: семь французских снайперских винтовок, три из которых ему были хорошо знакомы – «Интервенция», оружие для обычных мотострелковых частей. Также пара «Коммандос» с интегрированными стволами-глушителями и пара дальнебойных крупнокалиберных «Генетта» – винтовок со складными прикладами, портативных и компактных. Такой арсенал позволял небольшой группе стрелков выполнять различные операции, от обычных общевойсковых до специальных и контрснайперских.