Хоть весь мир против нас

Ни одна социологическая служба не ведает, сколько живет рядовой на войне. Все зависит от обстоятельств. Но любой мало-мальски грамотный человек сразу скажет, что жизнь рядового на войне ничего не стоит, потому что рядовой солдат всего лишь «пушечное мясо», расходный материал. Жизнь сержанта (унтер-офицера) стоит не намного больше, особенно когда есть полковник.

Едва прогремели взрывы светошумовых гранат, в зал ворвались Савченко и Енот, Барклай с Чудотворцем остались снаружи, «встретить», если кто решится пойти на выручку полковнику Неонела.

После фейерверка «Зари» в зале, предназначенном для торжественных официальных приемов и веселых пирушек, глазам предстала комично гротескная картина. В легкой дымке возле столов, заставленных выпивкой и закусками, вповалку лежали заложники, в основном уткнувшись лицами в мраморные плиты пола. С противоположной стороны находились охранники, примерно в тех же позах. Бросив свое оружие, они инстинктивно зажимали ладонями уши.

Виктору понадобилась лишь секунда на оценку ситуации. Унтеры никакой ценности не представляли – лишний балласт. Несколько коротких очередей решили эту проблему. Настала очередь полковника Неонела.

Когда командующий морской пехотой пришел в себя, он, безоружный, со связанными за спиной руками, сидел в кресле. К тому времени в себя пришла и основная масса заложников. Многие из них, ослепленные ярким светом, взрывы «Зари» приняли за звуки собственного расстрела и уже мысленно попрощались с жизнью. Вернувшись с «того света», некоторые из несостоявшихся покойников без остановки что-то говорили, перебивая друг друга. Есть в человеческой психологии такой эффект – слитие пережитого через «словесный понос».

Как только стало ясно, что к заложникам с грохотом и дымом пришло спасение, обстановка резко изменилась. Теперь же кое-кому из освобожденных потребовался другой психологический выход: они жаждали крови, которую им мог дать самосуд над заговорщиками.

Несколько российских офицеров и из окружения президента Честерса уже схватили брошенное убитыми охранниками оружие и рвались к плененному Хуану Неонеле.

– Назад! – раненым медведем заревел Савченко, преграждая самозваным палачам дорогу. Для большей убедительности своих слов он занес над головой рубчатое тело «лимонки» с выдернутой чекой. Матерый диверсант знал цену взятого ими «языка» – вид взведенной гранаты мгновенно остудил горячие головы.

Вскоре окончательно пришли в себя те, кому надлежало взять сложившуюся ситуацию под контроль.

К Виктору подошли президент Вилли Честерс и адмирал Добрынин. Адмирал на правах прямого начальника по всей форме обратился к Савченко:

– Капитан-лейтенант, доложите обстановку.

Диверсант первым делом вставил в гранату чеку, а уже потом отрапортовал по-военному коротко и, чтобы было понятно главе дружественного государства, на английском языке.

– Значит, нас освободили, базу по ходу обесточили и захватили, – угрюмо резюмировал услышанное Добрынин. – А Москва не в курсе этого латиноамериканского сериала.

– Так точно! – рявкнул Виктор и добавил: – Мы еще отбили у наемников «Забияку» и взяли с поличным шпиона. Со всех сторон наша виктория, а победителей, как известно, не судят.

– Много тебе, пацан, известно, кого судят, а кого нет, – беззлобно проворчал адмирал. Горячая пора закончилась, пришла пора холодной, «бумажной», когда одно неправильно вставленное в рапорт слово, одна неверная запятая ломают судьбу человека, как ветер сухую ветку.

– Все вопросы мы решили, – наконец счел нужным вступить в разговор глава Республики Ориноко. – Командование базой примет майор Милито, – последовал легкий кивок головы в сторону личного телохранителя, – но сперва нужно основательно допросить полковника Неонелу. Думаю, что мой захват в замке Святого Захария был частью общего сценария государственного переворота. А нам нужен весь план заговора.

– Я с удовольствием выбью всю правду из этого Иуды, господин президент, – каннибальски оскалился Хуан Милито. Сложив пальцы в «замок», он громко хрустнул суставами.

Адмиралу Добрынину не терпелось вернуть захваченную базу законным хозяевам и тем самым восстановить статус-кво на своем объекте. У них самих скоро проблем будет выше крыши, так что не стоит затягивать с этим делом.

– Мордобой – примитивный и малоэффективный способ дознания. – Адмирал пошел ва-банк. – Пусть майор занимается базой, а пленника разговорю я. Так сказать, тряхну стариной, тем более Неонела сообщил, что у них есть отличный нейролептик. Вот и побеседуем под инъекцию боевого допинга…

Банкетный зал замка быстро опустел: кроме адмирала Добрынина и главы Ориноко остались несколько чиновников из свиты президента и группа боевых пловцов.

Пока Николай Николаевич обрабатывал боевой химией полковника Неонелу под неусыпным надзором Вилли Честерса, Енот развернул на столе радиостанцию и наладил связь с флагманом отряда. Остальные диверсанты подбирали разбросанные по замку трупы и по антитеррористической традиции складывали их в ряд посреди банкетного зала.

Один Савченко маялся без дела: таскать покойников было не командирское дело, а к допросу его не подпустили большие звезды. Вот и сидел Стрелок на подоконнике, наблюдая за чужой работой.

Адмирал Добрынин, закатав рукава белой парадной гимнастерки, как профессиональный медик, наполнил шприц густой янтарно-золотистой жидкостью, затем надавил на поршень – из иглы брызнула тонкая струйка. Николай Николаевич удовлетворенно кивнул и, игнорируя дезинфицирующие средства, воткнул иглу в вену Неонелы, в долю секунды сделав инъекцию.

Адмирал небрежно бросил шприц рядом с разложенными на столе остальными ампулами, затем, сложив будто пианист пальцы в «замок», громко хрустнул.

– Капитан-лейтенант, закурить есть? – глянув на Савченко, спросил он. Адреналин, хлынувший в кровь старого аса разведки, заставил его вспомнить бурную молодость. Будто прозвучал горн для боевой лошади.

– Опять не курю.

– Правильно, с твоей безопасной профессией ой как необходимо думать о здоровье.

Не прошло и минуты, как психотроп начал действовать. Лицо полковника из смуглого неожиданно приобрело ядовито-лимонный оттенок, глаза закатились, а губы растянулись в блаженной улыбке.

– Клиент созрел, сейчас побеседуем, – по-русски произнес Добрынин, затем наклонился к пленному и неожиданно отвесил тому звонкую оплеуху, после которой глаза вернулись в естественное положение. Дальше разговор пошел на незнакомом Виктору испанском языке.

Адмирал задавал вопросы в темпе, почти скороговоркой, а Хуан Неонела бормотал медленно, как будто демонстрировал процесс замедленной съемки, время от времени невпопад хихикая. Президент Честерс стоял чуть в стороне, словно боксер перед боем, наклонив вперед корпус и сжав руки в кулаки. Слушая «исповедь» заговорщика, он то и дело задавал наводящие вопросы, которые до пленного доводил Николай Николаевич.

Наконец голова полковника безвольно упала на грудь, адмирал выпрямился и бодро подмигнул Савченко. Виктор понял: «скоростное потрошение» закончено, и весьма успешно.

– Радист, связь с «Кронштадтом»? – рявкнул Добрынин.

– Готово, – мгновенно откликнулся Енот, протягивая адмиралу небольшой пластиковый микрофон.

– «Кронштадт», организуй канал связи со штабом президентской гвардии, – распорядился Николай Николаевич и передал микрофон Вилли Честерсу. Главная роль в этой пьесе, написанной заговорщиками, отводилась главе государства, ему по закону жанра и отводилась финальная партия.

Радиорубка флагмана отряда российских кораблей в свою очередь исполняла роль ретранслятора, соединявшего замок Святого Захария со столицей.

Президент говорил зычным командным голосом, как настоящий военачальник, четко отдавая распоряжения подчиненным. Из всего услышанного Виктор понял только одно слово, вернее, имя Николас – так звали начальника президентской гвардии, боевого товарища и единомышленника Вилли Честерса. Сперва образовалась заминка: видимо, дежурный по штабу соединял президента с мирно почивающим командующим (еще бы, глубокая ночь на дворе). Дальше все пошло как по нотам.

Закончив говорить, президент вернул микрофон Еноту и, глубоко выдохнув, обратился к адмиралу:

– Николай, сделай нашему другу еще один волшебный укол, я хотел бы узнать список заговорщиков, а заодно просто интересно, кто состоит в тайном обществе.

А тем временем за сотни километров отсюда под вой тревожной сирены к своим вертолетам бежали дежурные экипажи, в казармах бойцы президентской гвардии получали оружие и боеприпасы. По-змеиному шипя прогретыми двигателями, с самолетной стоянки выкатывались остроносые истребители…