Хотят ли русские войны?

Но зачем, по Осокину, отправлять в Германию потёртые боеприпасы из учебного центра-лагерей?! Для этого в округе артсклады есть, с новыми снарядами. Значит, бойцам выдают новенькие трусики для следования в Европу, но снаряды отправляют прямо с полигонов, потёртые? Тем более в учебном центре снарядов (выстрелов) при орудиях много не держат. А как раз для «войнушки» в Европе понадобится много снарядов. Ну, надо же хоть немного разбираться в том, о чём пытаешься вещать. В крайнем случае, спроси у того, кто служил в армии. Если уж выдали новые трусы, то и снаряды отправят новые. Однозначно…).

Вечером 21 июня стала отходить (!) пехотаот границы, оставляя «наши вспомогательные части без пехотного прикрытия» и пограничников, которые, в случае нападения немцев, становились «лёгкой добычей агрессора в первый же день войны».

К ночи 21-го комполка приказал расчётам дежурить у орудий! Офицеры получили команду «ещё раз проверить и уложить в чемоданы походные вещи». И по этой фразе Осокин сделал свой вывод, что офицеры проверяли чемоданы для поездки в Германию. Увы, всё несколько проще. «Тревожный чемоданчик» у офицера – это не дорожный чемодан курортника. И размер, и содержимое этого «чемоданчика» рассчитаны не для путешествий в Европу. «Тревожный чемоданчик» берётся в случае даже учебной тревоги (!) и тем более при убытии в летние лагеря (бельё, портянки, туалетные принадлежности, пару тетрадей для политзанятий и прочую мелочь).

Начисто отвергая возможность военного заговора среди высших офицеров РККА в июне 1941-го, Осокин в своей книге приводит воспоминания очевидцев тех дней, из которых следует, что где-то за неделю до 22-го июня в Прибалтике начались мероприятия по повышению боевой готовности войск Прибалтийского особого округа. Но при этом начался и открытый саботаж, невыполнениедиректив НКО и ГШ, поступающих из Москвы. И чем ближе к границе стояли части, тем сильнее это проявлялось. Об этом написал даже немецкий автор П. Карель, которого это и поразило: «…Если в Москве знали о неизбежном немецком вторжении, как объяснить тот факт, что на передовой советские наземные войска и военная авиация буквально безмятежно спали, тогда как в тылу были сделаны все приготовления к войне?» А правда, если на границе «разоружали» по приказу «параноика» Сталина войска, чтоб выполнить «соглашение с Гитлером по переброске войск РККА к Ла-Маншу», то зачем повышали боеготовность частей в центральных районах?!

Если в округе у генерала Д. Г. Павлова (который ещё в Испании «удивлялся», зачем, мол, сжигать книгу Троцкого, пусть народ почитает), в Белоруссии, это делалось чуть не по команде самого Павлова (который на следствии признавал свою «халатность»), то в Прибалтике, похоже, этим занимались офицеры штаба округа, как некий генерал, прибывший 20 (возможно, и 19) июня с проверкой в эти части и потребовавший снять прицелы с пушек и «сдать для проверки в окружную мастерскую в Риге». Это примерно в 300 км от лагеря. При этом «генерал был немногословен, угрюм, сердит». Видимо, нелегко даётся предательство. Можно, конечно, попробовать списать действия этого конкретного генерала на то, что ему так приказали из Москвы, но, увы, не даёт Москва (Сталин) команды на внеплановые проверки «прицельных устройств пушек» в отдельных артиллерийских частях. А вот команды сдать боеприпасы на склады 21 июня в ПрибОВО отдавались.