Хотите быть герцогиней?

– Привет!

– Что происходит?

– Снимаю шторы.

– В одиночку? – Эшбери быстро пересек комнату и схватился за лестницу обеими руками. Кто-то должен был находиться рядом с Эммой – что, если она оступится и упадет?

– Простите, если напугала вас шумом, – эта штуковина вылетела у меня из рук.

Она выронила из рук медную завитушку? Браво. А он чувствовал себя так, будто теряет рассудок.

– Поскольку вам, кажется, требуется напоминание, так вот напоминаю, что теперь вы герцогиня, а не акробат в цирке или белка.

Она пренебрежительно фыркнула:

– Это же лестница, а не трапеция. И я закрепила основание. Даю слово, я знаю правила безопасности.

– Да, но вы, похоже, не знаете, для чего нужны слуги. – Он схватился руками за лестницу под ее ногами. Если она решила свернуть себе шею, он обязан на нее прикрикнуть. – Слезайте, живо!

– Лучше я все-таки закончу то, зачем сюда залезла. Иначе весь труд насмарку.

– А, делайте что хотите, – устало откликнулся Эш. – Мне-то, по-вашему, все равно нечем заняться. Сущие пустяки – читать отчеты из имений, разбросанных по всей стране, придумывать усовершенствования, заботиться о тысячах моих арендаторов.

– Мне нужна всего одна минута.

– Прекрасно. – Он склонил голову. – Но в качестве наказания знайте, я все время буду заглядывать вам под юбки.

К несчастью, он ничего не мог разглядеть толком – только пару стройных ножек, исчезающих в облаке нижних юбок. Однако даже этого хватило, чтобы его заинтриговать. Ее чулки были из простой неокрашенной шерсти. Скромные, невинные. Невероятно возбуждающие.

– Готово, – объявила Эмма.

На пол обрушился водопад синего бархата, и комнату затопил солнечный свет.

Герцог поймал бледное отражение в оконном стекле. Что за картина! Эмма, точно с небес спускающаяся в облаке муслина, а внизу чудовище – он сам.

Когда Эмма оказалась на последней ступеньке, Эш подхватил ее за талию, для равновесия. К тому же коснуться ее лишний раз – значит, подтвердить право на ее тело.

Ноги в туфельках коснулись пола – слишком скоро!

Прежде чем она обернулась, он успел отойти на несколько шагов в глубь комнаты. Теперь здесь было слишком светло, а Эмма находилась в опасной близости. Он не хотел ее испугать.

Эмма отряхнула ладони от пыли.

– О, так стало гораздо лучше!

– Нет. Не понимаю, что вы имеете против драпировок.

– Во-первых, этот дом напоминает пещеру. Мы не можем жить в темноте.

– Мне нравится, когда темно.

– Вредно читать и работать при скудном освещении. Вы потеряете зрение.

– Ха! Если уж этой цели не достигли юношеские прыщи да снаряд, который разорвался прямо у меня перед носом, то сомневаюсь.

– А я вот не сомневаюсь. Я видела. Так бывает с портнихами после долгих лет кропотливого шитья при свете свечи. Я сама могу читать только по часу, а я ведь проработала всего шесть лет.

Ее слова произвели в нем странный эффект. Ему захотелось свернуть Эмму в клубок и заключить в объятия – навечно, чтобы ничто и никогда больше не могло ее ранить или испугать.

– И кроме того, это такая красивая ткань! – Она погладила край упавшей шторы. – Этому бархату найдется куда более достойное применение.

– Нет. – Эшбери поставил точку – и в прямом смысле тоже, каблуком пригвоздив ручей синего бархата к полу. – Решительно нет. Я запрещаю.

– Что вы мне запрещаете? Вы даже не знаете, о чем я подумала.

– Знаю. У вас возникла смехотворная идея сшить платье из занавески. И я это запрещаю.

Она осеклась и покраснела.

– Я…

– Вы, – перебил он, – теперь герцогиня. Вам положено покупать платья в магазинах. Вам положено приказывать слугам забираться на лестницы. И больше я на эту тему ничего не желаю слышать.

Жена, которая ему досталась, питала исключительную любовь к экономии. Разумеется, она выработала эту привычку в силу необходимости. Эш это понимал и даже в какой-то степени восхищался ею. Он тоже не любил пустой траты денег. Однако теперь она на его попечении. Теперь никаких «сойдет и так». Он не станет экономить на матери своего наследника.

Разумеется, она не покажется на людях в платье из занавески.

– Завтра вы закажете себе полный гардероб. Я прослежу, чтобы вам открыли кредит во всех лучших магазинах на Бонд-стрит.

– В мастерской мадам Биссетт шьют лучшие платья в Лондоне. И там мне не придется корчить из себя невесть кого. Но как я могу вернуться в мастерскую в качестве заказчицы, если всего пару недель назад была там простой швеей?

– Так это и будет самая приятная часть представления. Подумайте, как они станут вам завидовать! Восстановление справедливости за то, что они вас недооценивали.

– Не сомневаюсь, другие женщины не упустили бы возможность позлорадствовать! Но не я. Мадам Биссетт дала мне работу и многому научила. А девушки – работницы мастерской были моими подругами. Я не хочу ставить их в неловкое положение. Кроме того, платить модистке за то, чтобы сшила мне наряды, – пустая трата денег! У меня полно времени, которое нечем занять. Я знаю, что диктует новейшая мода. Я шила платья для знатных дам!

– Да, – сухо согласился Эш. – Это мне хорошо известно.

Эмма спохватилась: