Хоук и тайная комната

- Нет. Наоборот пойду последним, не хочу привлекать внимание. Год и так был сложным, ни к чему обострять его ещё и слухами.

Голдштейн кивнул, но, поравнявшись с остальными, предупредил декана. Полугоблин обернулся, озабоченно поджав губы, и пока ученики проходили по списку к колдомедику, о чем-то переговорил с Поттером. На вопросы тот явно отвечал не очень охотно, декан в конце разговора глубоко и хмуро задумался. Смиту пришлось хлопнуть Энтони по плечу, чтобы тот очнулся и прошел в кабинет. Коридор редел, многие ученики уже направились на занятия. Поймав ободряющий кивок от Поттера, Голдштейн вошел внутрь. И едва не растянулся на пороге от изумления: за столом колдомедика сидела мама, сосредоточенно вычеркивая имена в списке.

- Проходи, чего застыл?

***

Хогвартс гудел, голова раскалывалась, а в горле как будто поселилась лягушка. Я кашлянул в кулак, ответил на вопросы Флитвика и стал ждать. Тот вполне обоснованно посетовал на мое молчание, но я не зря тянул до официального осмотра. В Хогвартсе очень трудно сохранить что-либо в тайне. А заострять внимание на своем состоянии мне не хотелось категорически. В коридоре, наконец, стало тихо, не считая переругивающихся портретов. Я позволил себе задремать, прислонившись пульсирующим затылком к каменной стене.

- Эй, идем со мной, герой - окликнул меня Сметвик. Я и не заметил, когда он успел передо мной вдруг появиться. В кабинете Помфри кроме меня и Флитвика никого нет. Декан блокирует камин, запирает двери. Целитель усаживает меня на высокую кушетку. - Так, герой, сейчас мы с тобой поступим следующим образом. Я тебя проверяю, а ты мне говоришь, как только тебе станет очень неприятно. Если я собираюсь делать что-то серьезное, я тебя предупреждаю, и ты даешь мне честное слово, что не станешь до последнего терпеть. Принято?

- Так точно, док. - кивнул я. Впрочем, это было совсем зря. Голова тут же взорвалась болью.

- Лучше не дергайся - озабоченно посоветовал мне голос целителя. - Глубокий вдох и держи воздух, пока не скажу выдохнуть.

Диагностика не ощущалась чем-то неприятным. Скорее, я чувствовал себя так, будто меня раз за разом волна накрывает с головой. Сосредоточившись на этом ощущении, я отключился от всего остального. Чувство было укачивающим и ради разнообразия приятным, а в следующий момент ко лбу будто приложили раскаленную кочергу.

- Больно? - задал вопрос целитель. Очень хотелось огрызнуться, но я ограничился слабым кивком. - Понятно. - мрачно заключил Сметвик, и ненадолго вышел из помещения.

Декан молчал, я тоже не рисковал лишний раз открывать рот, опасаясь, как бы обед не оказался на полу. Через какое-то время раздались узнаваемые шаги, и к моим губам поднесли холодный флакон. Вкус содержимого был не очень понятным, узнаваемо осталось на языке ощущение горькой полыни, миндаля и чего-то терпкого, чему я не могу подобрать название. Боль и тошнота утихли. А потом я отключился.

***

В гостиной Гриффиндора стоял невообразимый шум. Студенты обсуждали произошедшее, кто-то гадал о причинах назначения осмотра, кто-то спорил об экзаменах. Вот под самым потолком грохнул фейерверк, разбросав по помещению огненные искры. Ковер начал тлеть, но последствия тут же были убраны кем-то из старшего курса. Лениво и привычно.

Невилл сидел и перебирал в пальцах пуговицу с символом Круга. На шум он уже внимания не обращал. Рон играл в шахматы с Дином, и сейчас его лицо приняло сосредоточенное, упрямое выражение. Мысли то и дело возвращались к разговору с целителем Сметвиком. Новости были неприятными. У них заканчивались деньги, чтобы поддерживать здоровье мамы и папы. Если через три месяца на счет клиники не поступит платеж.... Лонгботтом тряхнул головой. Он прекрасно понимал, что когда-нибудь это должно было случиться. Даже с учетом поступающих средств сейф далеко не бездонный, а зелья с течением времени дешевле не становятся. А без зелий, мазей и пристального внимания целителей никто не мог поручиться, как скоро мистер и миссис Лонгботтом вернутся к первоначальному состоянию. Осознавать собственную бесполезность и беспомощность в данной ситуации было очень больно и горько.

- Привет - отвлек его от размышлений знакомый голос, Невилл оторвал взгляд от камина. В кресле напротив нервно мялась Гермиона Грейнджер. - Можно с тобой поговорить?

- Я тебя слушаю - кивнул Невилл, постаравшись, чтобы его голос прозвучал обыденно. Ни к чему демонстрировать свое состояние окружающим.

- Слушай, я..... - Грейнджер вздохнула. - Прости меня, ладно?

- Простить? - моргнул гриффиндорец в полном недоумении.

- Ну да. В этом году я повела себя с тобой совсем не по-дружески. Не так, как в прошлом, но всё-таки.... - Гермиона запнулась и покраснела. - Господи, и что я несу?! В общем, прости меня, Невилл. Я очень сожалею о том, как себя с тобой вела в этом и прошлом году. Мы всё ещё можем быть друзьями?