Хождение от Байкала до Амура

Среди пассажиров заметно выделяется группа из трех девушек. Знакомимся. Они, чертежницы из Ленинграда, едут тоже на стройку, но дальше, чем мы, в бухту Де-Кастри.

Одна из них, в зеленой шерстяной кофточке и красной косынке, Валя. Она еще не знает, что в недалеком будущем станет носить фамилию Хетагуровой и выступит с патриотическим призывом к советским девушкам ехать на Дальний Восток строить и обживать этот замечательный край нашей земли.

Известно, что ветеран комсомола, кавалер ордена Трудового Красного Знамени Валентина Семеновна Хетагурова, отдавшая много сил службе народу в качестве активной общественницы и депутата Верховного Совета СССР, и сейчас бодра, подтянута, продолжает работать.

К исходу второго дня плавания горизонт стал приближаться, справа вплотную к Амуру приблизилась покрытая лесом сопка, слева тоже возник незатопленный берег.

«Колумб» развернулся и стал подваливать к левому берегу.

На надпойменной террасе на фоне вечереющего неба четко вырисовывалась цепочка серых домиков, деревянная церковка — это было село Пермское, небольшое село рыбаков и охотников — будущий Комсомольск-на-Амуре.

Пристани не было. Были большие груды ящиков, бочек, мешков и восторженная толпа встречающих, из которых, по видимости, большинство состояло из приехавших предыдущим рейсом молодых строителей. Алели плакаты. Со всех сторон выкрикивались приветствия.

По сходням с грохотом ринулись вновь прибывшие, гремели деревянные сундучки, звенели чайники, ведра и котелки. Высадились и мы со своими теодолитами, нивелирами и прочим снаряжением.

В конце июня колонна в 40 человек и 10 лошадей двинулась по тропе в тайгу.

Впереди с ружьем и торбочкой легко шагает наш проводник Илья Соловьев. Тунгус. Он еще молодой, но, удивительно для нас, знающий тайгу лучше, чем мы свой родной дом. Вот пример. Колонна прошла пять-шесть километров, вокруг густой лес. Илья говорит: «Однако, постойте мало-мало, я сейчас будут свой ножик искать — зимой здесь охотился, обронил его в снег». Он уверенно идет в сторону от тропы. Мы с недоверием следуем за ним, думая про себя: «Безнадежное дело — в глухой тайге спустя полгода ножик искать. Лучше новый приобрести». Илья замедляет шаги, наклоняется — на влажной земле валяются стреляные гильзы и чуть-чуть прихваченный ржавчиной небольшой нож.

Вечером мы будем воздвигать тяжелую брезентовую палатку, в которую, несмотря на предварительно устроенный дымокур, обязательно проникнут комары. Илья вытряхнет из своей торбочки меховой коврик и легкий ситцевый полог, посидит перед сном у небольшого костерчика и будет всю ночь спокойно спать — ни одного комара у него под пологом не будет.

Позже мы скажем: «Илья, к речке подходим. Как бы ухой полакомиться?» Илья не спеша, но быстро выберет молодое деревце, превратит его в двух-трехметровый шестик, достанет из своей торбочки особый стальной крючок, прикрепит его узким сыромятным ремешком к концу шеста, сначала медленно пойдет вдоль берега, вглядываясь в воду, затем побежит, устремляя в воду самодельную острогу. Через мгновение тяжелая рыбина бьется на крючке. Пока мы соображаем насчет угла падения и коэффициента преломления, у Ильи уже несколько килограммов жирных, пятнистых, как форель, линков.

Из заветной торбочки Илья довольно часто достает и надевает поверх штанов длинные, до пояса, чулки из рыбьей кожи. Эти чулки не промокают. Нас же, даже если не идет дождь, роса с высокой травы и кустарников заставляет ходить с утра до полдня мокрыми по пояс.

Илья нас и удивлял и приносил большую пользу еще тем, что повседневно экономил наше время и силы, избавлял от излишних хождений при выходе утром из лагеря на трассу или вечером, порой в спускающейся темноте, при возвращении с трассы в новое расположение лагеря. Он вел нас среди дремучей, с буреломом тайги по самому выгодному и удобному пути, как будто за несколько километров видел открытую цель, а не сплошную стену леса.

Марь. Сейчас о марях знают многие и много. Тогда наше первое знакомство с марью состоялось следующим образом. Пересекли мы трассой небольшую, но быструю речку Силинку и вышли из тайги на широкий простор; казалось, впереди расстилался кочковатый луг, покрытый мелким кустарником с отдельно стоящими чахлыми лиственницами. После таежной духоты веял освежающий ветерок. Предстояло несколько километров «жать» прямую линию, без рубки, с простейшей съемкой. Хорошо!

Но проводник Илья скептически усмехнулся и сказал: «Однако, плохо! Кони не пойдут».

Кони действительно не пошли, они срывались с кочек, качались и падали, как пьяные, заклиниваясь вместе с вьюками между высоких кочек. Вьюки быстро намокали, ибо воды между кочек было предостаточно. Вода была ледяная, так как под ней находился еще не оттаявший грунт.