Хождение от Байкала до Амура

Строители работали совместно с изыскателями: едва те сдавали трассу, как на ней начиналось строительство. В Желдорпроекте были образованы две экспедиции: Сихотэ-Алиньская и Приморская. Первую возглавлял П. К. Татаринцев — он же заместитель начальника строительства и руководитель всех изыскательских работ на трассе; главным инженером был Михаил Иванович Хомчик. Приморскую экспедицию возглавляли Николай Иосифович Маккавеев и главный инженер Александр Александрович Фарафонтьев.

Трудностей на всей трассе было с избытком, но все же наиболее трудным оказался перевал через Сихотэ-Алинь. Сейчас там станция Кузнецовский перевал, есть поблизости и ручей Кузнецовский, а в те трудные месяцы 1943 года на Сихотэ-Алиньском перевале в числе других работала комплексная изыскательская партия, начальником которой был талантливый инженер Арсений Петрович Кузнецов.

Я говорил со многими людьми, знавшими его, видел материалы, обработанные им. Хороший, наверное, это был человек, если все знавшие его в один голос отзываются о нем с исключительной теплотой.

Один из членов его партии, В. С. Москвитина, так рассказывает о начале экспедиции:

«На перевале мы нашли заброшенные бревенчатые избушки (зимовье). Быстро привели их в жилое состояние, соорудили печи, заготовили дрова, организовали столовую, баню. Наибольшая избушка состояла из нескольких отсеков. В одном из них поселился Арсений Петрович. Левый отсек использовали под общежитие для мужчин. Наиболее просторный правый отсек служил камеральным помещением. Самый маленький отсек, в котором с трудом поместились два топчана и тумбочка между ними, заняли две женщины-геологи».

Удалось получить чудом уцелевший рисунок, изображающий базу этой партии. Безвестный художник по имени Юра запечатлел как умел Кузнецовский перевал того времени.

В те годы Кузнецову было за сорок. Он родился и вырос на Волге, образование получил в Московском горном институте и прошел уже большую изыскательскую школу и суровую военную науку строительства железной дороги Саратов — Сталинград. А затем вернулся на родную БАМ, на тот ее участок, который тогда был главным, — на линию Комсомольск — Советская Гавань, а здесь — в тяжелейшее место, на перевал. Теперь тут не будет, как ранее намечалось, тоннеля, и нужно изыскивать трассу — серпентины среди изгибов приморского хребта. И партия Кузнецова сделала свое дело — трасса была найдена.

Решающий вклад в ее разработку внесли партии Кузнецова, Реймерса и Мирголовского. В. В. Слободской свидетельствует: «Никого из начальников партий, выполнявших спешные работы на линии, на это дело не отрывали, и берусь утверждать, что мои коллеги — начальники партий западного плеча, кроме В. С. Мирголовского, претендовать на свой вклад в решение перевальной проблемы, серьезно не погрешив против истины, не могут». Однако один из таких коллег, А. А. Побожий, в выпущенной им книге «Дорогами тайги» приписал честь решения перевальной проблемы и, в частности, Удоминской петли в значительной мере своим усилиям. То же высказывалось им и в отношении решения вопроса о так называемых прижимах по реке Хунгари.

Все участники комсомольско-совгаванской эпопеи в один голос говорят, что это было совсем не так. Вот что написал мне В. И. Реймерс: «В отношении Удоминской петли. А. А. Побожий был в числе работников, сопровождавших Ф. А. Гвоздевского на перевале, но участия в решении технических вопросов он не принимал, так как они были решены на основании подробных документов с участием Ф. А. Гвоздевского и Б. И. Цвелодуба. То же самое было и с прижимами по р. Хунгари. Трасса была перенесена по прямому приказанию Ф. А. Гвоздевского, который велел А. А. Побожему отбить трассу с использованием отвала. На все возражения А. А. Побожего он ответил: «Пусть плохо, пропустим укладку, а потом будешь академию разводить». Так трасса на отвале и осталась, хотя при отсыпке его основание подготовлено не было».

Многие сотни километров исходил Арсений Кузнецов по Дальнему Востоку, много тягот выпало на его долю. И здоровье его не выдержало. Он умер на боевом посту. Веселый, жизнерадостный, Арсений Кузнецов, очень любивший гитару и цыганские песни, не дожил до окончания строительства своей железной дороги — он остался с ней навсегда. Екатерина Семеновна Суркова рассказала нам, что это произошло сразу после ноябрьских праздников 1943 года. В этот день Кузнецов не пошел в поле, чувствовал себя неважно, все время занимался расчетами Удоминской петли. И когда наступил вечер, он продолжал сидеть в маленькой комнате барака, при свете свечи занимаясь разбором полевых материалов. Затем он предлагал сходить на место — на Удоми или «к Мулям», но Суркова отговорила его.

Тогда он сел писать письмо, но не закончил — ему становилось все хуже. От предложения вызвать врача отказался, а под утро прилег и очень скоро захрипел, вытянулся и умер у нее на руках.