Хождение в Кадис

Звук собственного голоса успокоил Сантьяго. Он осмотрел шлюпку, соображая, чем бы таким заняться, и вдруг заметил, что все еще облачен в кирасу. Чуть поразмыслив, он решил снять с себя всю одежду, кроме белья и пояса с прикрепленным к нему кинжалом в ножнах. Затем он решительно скинул сапоги. Погода стояла теплая, и верхнее платье только мешало, а босиком перемещаться по шлюпке было куда удобнее – подошвы сапог скользили по влажному дереву.

Закрепив руль, Сантьяго разделся, аккуратно сложил одежду и засунул ее в ящик под сиденьем на корме. Чтобы освободить место, он вытащил оттуда кожаное ведро для вычерпывания воды и проверил, на месте ли запас провианта. Все было там, куда его заботливо уложили. Рассматривая туго набитые мешочки с галетами и прислушиваясь к бульканью пресной воды в бочонке, он окончательно успокоился.

Под полным парусом, с туго натянутым шкотом шлюпка гордо бороздила море, оставляя за кормой мощный след. Если идти таким же ходом, до испанского берега он доберется за двое суток. Главное, не высадиться по ошибке в Гранадском эмирате.

Резкие порывы ветра усиливались, белые полосы пены появились на верхушках волн. Позади шлюпки разбегались крутые буруны, но Сантьяго не боялся, мореходные свойства суденышка были ему хорошо известны. Тем не менее, достав из-под банки запасной парус, он прикрыл им носовую часть шлюпки до самой мачты, привязав его так, чтобы пена и брызги не захлестывали вовнутрь. Затем вычерпал успевшую набраться воду и сел к рулю передохнуть.

Направление он держал по солнцу, рассчитывая более точно определиться с выходом звезд. Он надеялся, что ветер не усилится и не придется зарифить, а то и вообще убрать парус и дрейфовать, выкинув плавучий якорь. Якорь удержит шлюпку носом к волне, и если не начнется настоящий шторм, его положение вполне устойчиво.

Надежды оправдались, ветер оставался довольно свежим, но ровным. Вечер угасал в многоцветном великолепии. С наступлением темноты вокруг шлюпки поднялась невероятная суета. Сантьяго показалось, будто обитатели пучины специально приплыли к нему познакомиться. Полная луна хорошо освещала поверхность моря, она блестела и искрилась. Фыркали дельфины, большие рыбы то и дело выпрыгивали из воды и тут же падали обратно с оглушительным в ночной тишине всплеском. Вначале эти прыжки пугали Сантьяго, заставляя каждый раз вздрагивать, но вскоре он привык и перестал обращать на них внимание. Бормотание волн слилось в ровный гул, из которого порой выделялся особо сильный всплеск.

Сантьяго уселся на дно шлюпки, опер голову на банку и принялся внимательно рассматривать звездное небо. Оно было неправдоподобно красивым, здесь, у африканского берега, звезды казались куда крупнее, чем возле Кадиса. Картина была знакома до слез, он молитвенно сложил руки и зашептал:

– О Господи, благодарю Тебя за то, что Ты познакомил меня с падре Игнасио, и за то, что он не давал нам спать по ночам, заставляя запоминать созвездия. Если я вернусь домой, Господи, я поставлю Тебе самую большую свечу в Кадисском соборе, а потом пойду в училище, упаду на колени перед падре Игнасио и поцелую край его рясы.

Он читал карту неба, как книгу написанную крупными буквами. Шлюпка шла в правильном направлении, значит, завтра он будет ориентироваться по солнцу точно так же, как сегодня. Все было просто и понятно, и Сантьяго прекрасно осознавал, кому он обязан этим пониманием.

Он решил не спать и, пользуясь попутным ветром, пройти как можно большее расстояние. Однако под утро стал клевать носом и то и дело отключаться. Опасаясь внезапного шквала, способного опрокинуть шлюпку, идущую под полным парусом, Сантьяго зарифил его до половины, закрепил руль и отдался сну. Это оказалось совсем не простым делом, он никак не мог отыскать удобную позу. Одно дело – задремывать на несколько минут, и совсем другое – устроиться на два-три часа.

Он вытащил одежду из ящика, связал ее в плотный узел и положил под спину. Вытянутые ноги касались края средней банки, правую руку он опер о рукоять руля и облокотился на нее, левую бессильно свесил вдоль тела и закрыл глаза. Однако сон не шел, а в голову начали лезть тревожные мысли. Промаявшись какое-то время, Сантьяго пересел так, чтобы руль оказался слева, и навалился на рукоятку левой половиной туловища.

Увы, прикрыв глаза, он не ощутил ни малейшего желания спать. Сон куда-то улетучился, оставив тяжелую голову и легкое жжение век.

– Святая Богородица! – вскричал Сантьяго, поднимаясь на ноги. Один из вызубренных наизусть советов для потерпевшего кораблекрушение гласил: если ты остался один, не молчи. Безмолвие убивает не хуже ножа, звук человеческого голоса, даже твоего собственного, придает силы и уверенность.

– Сколько ночей без сна мы провели в Навигацком вместе с падре Игнасио? – во весь голос произнес Сантьяго. – А потом целый день сидели на занятиях! Неужели у меня не хватит сил дождаться утра? Сейчас я умоюсь, отгоню подальше сон, а днем, если погода будет хороша, уберу парус и лягу отдохнуть.