Хождение в Кадис

В один из вечеров, недели через три после встречи у префекта, Ленсио все-таки удалось снова затащить Сантьяго на ужин к дону Алэрико. На сей раз трапеза проходила в узком домашнем кругу, приглашены были только два друга. Ленсио сразу принялся любезничать с Ольгонзой, а Сантьяго, желая избежать разговора с Тониа, задал дону Алэрико какой-то неважный вопрос и крепко попался.

Ответив кое-как на заданный вопрос, дон немедленно пустился в пространные рассуждения о величии Санта де ла Пенья. По его словам выходило, будто этот неприметный городок на самом деле колыбель славного испанского гения. Уже один благородный дух его обитателей неопровержимо свидетельствовал о славном происхождении.

– Немного отыщется мест в объединенных королевствах, – утверждал дон Алэрико, – где бы так ярко расцвела добродетель, где сорная трава пороков почти исчезла из виду, где царят мир, взаимное уважение и подлинное католическое смирение! А манеры! Разве вы найдете в Кастилии или Леоне крестьян, изысканных точно гранды, и рыбаков, утонченных словно кабальеро?

Сантьяго лишь согласно кивал, в сердце поражаясь утверждениям досточтимого дона. Он уже успел немного познакомиться с жителями де ла Пенья и не мог припомнить ни одного живого подтверждения. Кроме, пожалуй, Росенды.

А дон Алэрико продолжал превозносить достоинства Санта де ла Пенья, пьянея от собственных слов и постепенно утрачивая всякую меру здравого отношения к действительности.

– Милосердие в нашем городе подобно тому, какое царило в евангельские времена, его жители лишены зависти, свободны от преступных страстей и порочных наклонностей. Если вам кто-то расскажет о воре или убийце, можете быть уверены, что речь идет не об уроженце Санта де ла Пенья, а о пришлом негодяе.

Беспристрастный и объективный наблюдатель может обнаружить у нас национальный каталонский характер во всей его первозданной, незамутненной целостности: открытый, рыцарственный, неподкупный, невинный, гостеприимный, благородный. Именно поэтому мы не любим покидать пределы нашего городка, а если и отлучаемся по не терпящим отлагательства делам, то совсем ненадолго, страдая каждую минуту от разлуки. Здесь, в мирном уединении, вдалеке от суеты больших городов, где ценится ложь, празднует разврат и торжествует порок, счастливо коротают свои дни, точно в античной Аркадии, великодушные, целомудренные обитатели.

Дон Алэрико сделал остановку, дабы отереть пот, пробивший его от столь необузданного красноречия, а Сантьяго, воспользовавшись паузой, извинился и сбежал к Ольгонзе. Дон, как бы ни было ему жаль прекращать блистательное упражнение в риторике, не стал удерживать гостя, памятуя об эфемерных замках, которые с утра до вечера возводила его жена.

Строительство началось с того самого вечера, когда гранд впервые появился в их доме. В планах доньи Марии одна из ее замечательных дочерей приобретала сиятельный титул, становясь женой юного вельможи, навсегда закрепляя за своей матерью звание первой дамы Санта де ла Пенья не только в силу богатства, но и в заслугу знатности. Да, именно знатности, пусть не природной, но хотя бы благоприобретенной, жаждала душа доньи Марии, и ее муж мог только склониться перед этой всепоглощающей страстью.

Ленсио в это время был занят выбором вина, тщательно исследуя батарею расставленных на буфете бутылок. Опрометчиво оторвавшись от Ольгонзы, он ненадолго предоставил девушку самой себе. О, если бы Ленсио знал, к сколь роковым последствиям приведет его любовь к хорошему вину, он бы никогда больше не прикоснулся к этой дьявольской жидкости даже взглядом.

Сантьяго затеял с Ольгонзой ни к чему не обязывающую легкую беседу, состоящую из шуток, добрых пожеланий, намеков ни на что и обещаний ни о чем. Девушка отвечала весьма любезно, казалось, эта пустая болтовня доставляла ей немалое удовольствие. Краем глаза Сантьяго заметил слегка перекосившуюся физиономию приятеля, однако не обратил на сей тревожный знак ни малейшего внимания.

Державшая ухо востро донья Мария, приглашая присутствующих к ужину, слегка изменила порядок за столом, и возле Ольгонзы оказался юный гранд. Это еще больше разозлило Ленсио, до сих пор всегда занимавшего место рядом с девушкой. Лицо раскрасневшейся от волнения Ольгонзы напоминало пламя костра, и Сантьяго наконец сообразил, что ее реакция выходит за пределы простого радушия.

Ужин длился дольше обычного, донья Мария подавала все новые и новые угощения, стараясь как можно дольше удержать гранда возле дочери. Ей казалось, будто на ее глазах эфемерный замок начинает обрастать камнями и балками, и под предлогом проверки очередного блюда она удалилась из столовой, но вместо кухни ринулась в домашнюю часовню, упала на колени перед образом Святой Девы и вознесла горячую благодарственную молитву, обильно сдобренную счастливыми слезами.

Оказавшись на улице, приятели некоторое время шли молча. Сантьяго думал о чем-то своем, а офицер береговой службы медленно закипал, подогреваемый злостью и обидой.