Хождение в Москву

(Когда стрелы башенных кранов на Мясницкой после очередной заминки, вызванной безденежьем, снова начинают вращаться над стенами стоящего в лесах замечательного здания бывшего императорского училища живописи, то мне кажется, что это сам ректор берется за штурвал. И вертит валы застывшего от холода неплатежей подъемного механизма, крутит покрывшееся ржавчиной колесо государственной машины, ответственной за будущее художников России.)

А про известных художников, не захотевших учить молодых в новой академии, не устает рассказывать Глазунов истории, не страшась нажить в их лице врагов. Поэтому я узнал, что популярный мэтр требовал исключать талантливых, но не дисциплинированных студентов, опаздывавших по утрам к звонку. Их отчисляли, одного, другого, третьего... Остальные ушли от наставника. Некого стало учить. Сам же гений не нашел время, чтобы заполнить анкету для предоставления в высшую аттестационную комиссию на звание профессора. "Разве нет у вас моей монографии", - ответил сотрудницам канцелярии, упрашивавшим народного художника СССР выполнить собственноручно необременительую формальность. Пришлось с ним расстаться.

Распрощались и с другим народным художником, на всех углах ратующим за святую Русь и дружбу славян. Встречает его однажды Глазунов в большом возбуждении:

- У нас большая победа!

- У кого у нас?

- У русских!

- Что за победа?

- Мой памятник утвердили!

- Рвется на каждом квадратном километре России установить свой памятник, который в академии не прошел бы даже как дипломная работа. Ему мастерскую дали, студентов. Он их бросил! Не верю, что любит Россию. Себя любит родимого!

А ярый индивидуалист Глазунов не бросает студентов, добывает краски, холсты, белье для общежития, практику в Питер и поездки за границу, хотя познал, что значит предательство учеников. Да, на академию времени у Ильи Сергеевича есть, хотя сам в 65 лет жаждет писать картины и портреты каждый день. В его перспективных планах сто новых работ, не считая тех, которые приходится делать срочно, исполняя портреты людей, способных платить. Если когда-нибудь все эти портреты соберут вместе, то им мало будет нескольких залов, которых хватило Левицкому и Боровиковскому, выставленных в новых стенах Третьяковской галереи.

Я подсчитал, что после услышанных мною устных рассказов отношения Ильи Сергеевича рискуют резко осложниться с четырьмя народными художниками. Вот еще две истории, проливающие свет на вопрос - почему всемирно известный живописец удостоен чести быть членом испанских Королевской академии изящных искусств Сан Фернандо и Каталонской Королевской академии изящных искусств Сан Хосе, но остается за бортом нашенской академии на Пречистенке.

...Когда на очередных выборах в Академию художеств в Москве обсуждалась кандидатура Глазунова, встал с места Герой Соцтруда, лауреат всех мыслимых премий, Народный художник СССР, утяжеливший землю монументами классиков марксизма-ленинизма, и дал кандидатуре претендента решительный отлуп, охарактеризовав его творчество "антисоветским", что было верно, и "антисемитским", что было ложью. На каком основании? На своей известной картине "Мистерия XX века" Глазунов изобразил в 1977 году в числе прочих израильских лидеров Голду Меир и Моше Даяна, представил среди других плакатов XX века один юдофобский, сфабрикованный фашистами, поместив его рядом с плакатами ленинских и сталинских времен. Это и дало повод навесить на него ярлык антисемита.

Что было дальше? С этим академиком не согласился другой герой и лауреат, обратившийся к высокому собранию с речью:

- Я старый еврей, коммунист и интернационалист, много лет состою в партии Ленина. Нет, товарищи! Глазунов не антисемит, он ярый сионист! Я видел оформленные им спектакли еврейского театра на Таганке, так написать мог только сионист. Через него действует сионистское подполье!

Чтобы покончить с темой скажу, что главным художником маленького, бедного, гонимого еврейского театра Глазунов стал тогда, когда не было моды ездить в Израиль, когда даже говорить-то об этом государстве не поощрялось. Постучали однажды к нему в дверь двое незнакомых мужчин и представились: "Мы жиды, мы из еврейского театра, помогите!" Один из них был главный режиссер Шерлинг. Глазунова давно интересовала Палестина, Иерусалим и как художника, и как историка: библейские, древнееврейские образы жили в его душе, тема, предложенная для исполнения, была ему близка. Вот почему художник не отказал в помощи, практически безвозмездной. Он не только делал эскизы декораций, сам их писал. Ездил с еврейскими артистами в Биробиджан, на Дальний Восток, а когда в пути декорации были повреждены, то за ночь написал новые! Это ли не вклад в еврейскую культуру? Если их не утратили, то я уверен: эти декорации выставят когда-нибудь в музее, как сейчас выставили давние витебские декорации Шагала. Мог ли в роли главного режиссера еврейского театра несколько лет служить, дружить с артистами антисемит? Между прочим, ярлык юдофоба прочно приклеили ко лбу Ильи Сергеевича.