Хождение в Москву

Под серпом и молотом в доме 3 на Полянке немного не дожил до столетнего юбилея казак, бывший сотник и капитан артиллерии царской армии Федор Токарев. Квартиру здесь получил в разгар войны, в 1943 году, проколесив всю жизнь по оружейным российским городам. Его имя – в «Тульском Токареве», сокращенно – ТТ, самозарядном пистолете, долго бывшем на вооружении армии. В настоящем, как известно из уголовной хроники, ТТ служит тем, кто выбрасывает пистолет после контрольного выстрела. За верстаком и станком Токарева видели всегда без чертежей. Он ваял из металла свои изделия как скульптор. За них выпускнику военно-казачьего юнкерского училища без защиты диссертации присвоили звание доктора технических наук «honoris causa», что значит, ради почета, за заслуги. Токарева, любившего рисовать и фотографировать из аппарата собственной конструкции, осыпали наградами за пулемет, винтовки и пистолет. Рожденный художником, стал великим оружейником.

Фотографии фасада дома неожиданно попали на первые полосы газет. Стрелкой на снимке отмечались на верхнем этаже справа окна «нехорошей квартиры» на Полянке. Государственный телеканал, РТ, показал ее интерьер с широкой кроватью. На глазах у изумленных граждан мужчина, похожий на Генерального прокурора, без мундира и нижнего белья, сдавался солдатам любви. Это было круче показанного ранее по ТВ купания в термах с девицами министра юстиции России. Видеокамеры, установленные бойцами невидимого фронта, поразили обе цели без ТТ и контрольного выстрела в голову.

...Проносишься мимо блочных творений соцреализма и въезжаешь из ХХ века в кирпичный ХVII, на триста лет назад, в Москву Алексея Михайловича, допетровскую Русь. Однотонные стены вытесняются живописной расцветкой, куском старинного города с особняками, строениями исчезнувшего рынка, церковными домами, над которыми парит шатровая колокольня и купола прекрасного храма. Увидеть его едут издалека в Замоскворечье. Он называется именем Григория Неокессарийского.

Кто такой? Каким чудом появился этот красный каменный цветок в средневековой Москве, претендовавшей не без основания на роль Третьего Рима? Московский князь Василий II в плену в Орде дал обет, что если снова увидит Белокаменную, то поставит на том месте храм в честь святого, чтимого церковью в день освобождения. Его татары отпустили на все четыре стороны 30 ноября 1445 года, когда церковь поминает Григория Неокессарийского, жившего в III веке в одной из провинций Римской империи. Отсюда юноша отправился в столицу. По пути в Рим для занятий юриспруденцией Григорий встретил известного христианского философа и богослова Оригена. Тот его крестил и обучил. На родине, в Неокессарии, Григорий сочинил богословские трактаты, прослыл чудотворцем, причисленным к лику святых.

Видение Кремля случилось в Замоскворечье, где князь исполнил обет и построил деревянную церковь. Спустя двести лет в ней служил настоятелем Андрей Савинов. После падения патриарха Никона священник прихода неожиданно оказался духовником Алексея Михайловича, настоятелем Благовещенского собора, домовой церкви царской семьи в Кремле.

Андрей Савинов вел не только задушевные беседы, но и пировал с самодержцем, по обычаю тех лет, напиваясь до упаду. В знак дружбы Алексей Михайлович повелел вместо деревянной возвести церковь каменную, не жалея государевых денег. Царские мастера – Иван по прозвищу Кузнечик и Карп по прозвищу Губа – постарались на славу. Пять позолоченных крестов на куполах увенчали коронами в знак того, что храм – царский. Его облицевали изразцами, девятью тысячами ярких многоцветных плиток с узором «павлинье око». Немеркнущие в веках изразцы исполнил Степан, Иванов сын, с лихим прозвищем Полубес. В сухих официальных документах церковь звалась «Красной церковью при Полянке» за красоту, как Красная площадь, Красное крыльцо.

Дружба царя и жизнелюбивого духовника была столь тесной, что венчание с Натальей Нарышкиной Алексей Михайлович провел не в соборе Кремля, как предки, а в Красной церкви. Год спустя царь с царицей принесли сюда крестить младенца – наследника престола Петра Алексеевича...

Стоя на тротуаре у Григория Неокессарийского, Андрей Вознесенский увидел сквозь силуэт храма образ молодой царицы, в «огненном наряде»:

Как колокольня алая,
пылая шубкой ярко,
Нарышкина Наталья
стоит на тротуаре.
В той шубке неприталенной
ты вышла за ворота,
Нарышкина Наталья,
Как будто ждешь кого-то?

Духовника настигла кара сурового патриарха Иоакима. Савинова посадили на цепь за блуд, зловредное влияние на покойного царя и отправили, лишив сана, умирать на север.