Хождение в Москву

В сталинские годы Григория Неокессарийского чуть было не снесли: колокольня, «выбежавшая» на тротуар, мешала движению трудящихся. Поэтому прорубили в толще камня проход. Иконостас сломали. Паникадила, прекрасные бронзовые светильники, переплавили на трактора. Резные царские врата и иконы ушли в музеи... В это трудно поверить, потому что снаружи и внутри возрожденный храм сияет позолотой, отмытыми изразцами, яркими красками образов, заполнивших пять ярусов иконостаса. Стены и своды сплошь заполнены картинами на сюжеты Священного Писания. Они напомнили мне церкви Рима, каждая из которых – музей замечательной живописи. Такой музей предстает на Большой Полянке. В этом можно убедиться с девяти утра до девяти вечера ежедневно.

«Утоли моя печали». В Замоскворечье жили люди широкой души и дальнего полета. Они торговали со всем миром, ворочали миллионами, любили безумно, пили по-черному, жертвовали состояния, строили мануфактуры, дома. И много церквей.

Как Москва, церкви не сразу строились. Сначала сил хватало на церковку в дереве. Потом ставилась в камне одна другой больше и краше – на одном и том же месте. К престолу прибавлялись приделы, трапезная, колокольня... Без них возвели донские казаки на месте деревянной каменную церковь Успения в 1695 году. Спустя век по завещанию одной прихожанки выросла колокольня, трапезная и обновленный придел Благовещения. По завещанию другой прихожанки – придел иконы «Утоли моя печали». Ее просят: «Пречистая, отыми бремя грехов моих, Преблагая, и утоли печали моя, сокрушающие сердце!»

Веками украшалась и обогащалась церковь в Казачьей слободе на Полянке. Ограбили ее в один день 6 апреля 1922 года. Отсюда чекисты вывезли 11 пудов, 176 килограммов золота и серебра. Конфисковали чудотворную древнюю икону «Утоли моя печали», польстившись на жемчуг и драгоценные камни в златосеребряной ризе. Опустошили храм, снесли главы, срубили верх колокольни, чтобы не маячила перед глазами Замоскворецкого райкома ВКП(б)...

Из четырех церквей на Большой Полянке сохранилось три. Все снова действующие. А где древние светские здания? Каменные палаты и дома ХVII—ХVIII веков снесены или перестроены по моде последовавших столетий. Ими в истоке Большой Полянки владели столбовые дворяне Сабуровы, Головины, Трубецкие... В конце улицы у Земляного вала жил помещик Иван Новиков. Его сын Николай здесь рос, занимался в гимназии университета. Сначала его представляли к наградам как лучшего ученика, потом «за лень и не хождение в классы» исключили из альма-матер, о чем сообщила университетская газета «Московские ведомости».

Недоучившийся студент, он же отставной гвардеец Измайловского полка и масон, вернувшись спустя десять лет в родной город, взял в руки захиревшие «Московские ведомости». Число подписчиков газеты выросло с 600 до 4000. Кроме арендованной типографии университета он заимел две «вольные» и одну «тайную», выпускавшую литературу для масонов. Появилась «Типографическая компания», выпускавшая массу книг русских и французских авторов, властителей дум. После рек крови Французской революции и казни короля, к чему оказались причастны масоны, Екатерина II расправилась с Новиковым более жестоко, чем с Радищевым. За «Путешествие из Петербурга в Москву» дала десять лет ссылки. За тайное масонство и пристрастие к французским свободолюбам – 15 лет Шлиссельбургской крепости. Оттуда заключенный вышел, помилованный Павлом I.

Чем больше узнаю Замоскворечье, тем яснее: прошлое и настоящее его покрыто тайной, разгадать которую предстоит. Минувшее заслоняла от краеведов тень Тит Титыча, близкое – инструкции об охране государственных тайн в печати. За Красной церковью высится бурая стена классического стиля, втиснувшаяся между старожилами полвека назад. Главатом! Дом без вывески был стражем на пути каждого, кто пытался хоть слово написать об атоме, будь то атомная станция или атомная бомба, кто хотел взять интервью у засекреченных трижды Героев, таких, как академики Зельдович, Курчатов, Сахаров или Харитон...

Здесь однажды сообщили мне пароль «Волга», приобщив к таинству. И помчался я, окрыленный, из Замоскворечья в Обнинск. Там увидел мировую сенсацию – первую на земном шаре атомную электростанцию, поразившую чистотой и идеальным порядком. Туда сегодня калачом никого не заманишь из пишущей братии, «позеленевшей» в борьбе за чистоту природы. Но что бы с нами стряслось, если бы у России не осталось атома? Сыпались бы на Москву, как на Белград, фугасы, поражая Останкино, Арбат и Замоскворечье...