Хождение за два-три моря

Это было чудесное крещение. Данилыч выкинул за борт длинный конец, поставил кливер, и «Гагарин» тихо плыл, удаляясь от берега. Уцепившись за веревку, мы полоскались в кильватерной струе — ситуация вроде «матросской стирки», только вместо робы очищается сам владелец. Поток упруго обтекает тело. Слышится всплеск: даже Саша не утерпел.

— Вылазьте! — в третий раз кричит Данилыч.

В ответ мы ныряем; пытаюсь под водой догнать яхту, отстаю, едва успеваю ухватить кого-то за ногу — кажется, Сергея…

— …лишу благословения! — проникает под воду голос «крестного отца».

Выбираемся на яхту. Данилыч торжественно читает Лоцию Черного моря. «Предупреждения мореплавателям», повторенные двумя голосами, звучат как клятва. Преклонив колено, целуем угол стакселя. Капитан кропит нас соляркой и поздравляет со вступлением в парусное братство «мыс Горняков».

— Руль на ветер! Грот набивают новички.

Второй запомнившийся эпизод дня. Парусное учение плюс «Мечта» плюс матрац. И минус уха. Все это — уже под вечер, уже на подходе к Евпатории.

Обстановка: попутный ветер посвежел баллов до четырех. Берегов не видно, но ориентир впереди прекрасный — большой радиотелескоп Южного космического центра. Огромная, неправдоподобная чаша лотоса; поскольку знаешь ее назначение, возникает еще одна ассоциация — ухо. Ухо, висящее над горизонтом. Говорить невольно хочется потише.

Вот-вот должен открыться Евпаторийский мыс. Даня в качестве впередсмотрящего высматривает маяк.

Саша на камбузе, остальные (то есть мы с Сергеем) под руководством Данилыча только что отрабатывали повороты фордевинд и байдевинд, а в настоящий момент учимся рулить.

Паруса раскинуты «бабочкой», по разные стороны от курса.

Читая книги по яхтенному спорту, можно научиться почти всему: вязать узлы, прокладывать курс, определять местоположение по звездам… Управлять яхтой, когда она идет под парусом, по книгам научиться нельзя. Принципы управления просты — не дергать руль, следить за ветром, упреждать рыск — обычные принципы исполнительной власти. Но все это нужно почувствовать: выжидаешь момент когда парус заберет ветер, даешь немного воли… еще немного, яхта должна поверить, будто ты зазевался… сам должен поверить, «вот оно», не выдерживает даже Данилыч, но ты отпускаешь еще немного, сейчас и вправду будет поздно, бизань уже хочет заполоскать… и мягко, вкрадчиво отжимаешь румпель вправо. Игра, увлекательная игра. Вот Сергей и заигрался.

— Прямо по курсу — предмет! — доложил Даня. — Плоский, одноцветный и плавает.

— Не дури, сынок, — посоветовал Данилыч.

— Есть не дурить! Но оно плавает. Вроде на буек похоже.

— Сорванный с места навигационный буй, — послышался из камбуза Сашин голос, — ложится на воду плашмя и должен казаться двухцветным.

— Есть казаться двухцветным! А если не кажется? — Даня хихикнул. — Ой, понял я! Это днище «Мечты». Она не потерялась, а перевернулась.

Лучше бы он этого не говорил. При упоминании соперника Сергей, стоявший на руле, не выдержал. Пространство перед ним закрывали паруса; судовой врач привстал, присел — все равно ни черта не видно — и, не отпуская румпеля, потянулся в сторону.

— Голову!!!

Что-то резко хлопнуло. «Гагарин» накренился, Данилыч нырнул под гик бизани, перелетевший с правого борта на левый, схватил руль, вернул яхту на прежний курс… Но было уже поздно. Шишка, взбухшая на повинной голове Сергея в результате контакта с гиком, никого особенно не взволновала. Случилось нечто худшее.

Белужья уха! Ведро, как известно, стояло в теньке, на ветерке, на палубе. Оно пережило винтовую качку У «мыса Горн», но последнего маневра оно не выдержало. Оно перевернулось.

Минута молчания. В воздухе — дивный аромат; слышно, как журчит юшка, стекая сквозь шпигаты в море.

— Хоть рыбу соберите, — тихо говорит Данилыч. — Палуба чистая…

Мы кинулись подбирать куски белужьего мяса.

— Вижу-уу! — вдруг протяжно закричал Даня. Он по-прежнему не отрывался от бинокля. — Предмет распознан! Надувной матрац! Черт с ней, с ухой!

— Сбить паруса! Матрац за бортом!

На этот раз спасательная операция проведена четко. Через минуту матрац лежал на палубе, на нем самом — Даня, и радость даровой поживы почти компенсировала потерю ухи. Один Сергей никак не мог успокоиться.

— Как же так?! Чего не смогли сделать ни ветер, ни волны, я сотворил сам, своими руками!

— Ибо человеческая глупость сильнее слепой природы, — я хлопнул корабельного хирурга по плечу. Данилыч резюмировал происшедшее словами:

— Поздравляю, господа. Теперь, считайте, мы по-настоящему в Крыму!

Капитан был прав. Колумбу весть о близости земли принесли птицы; матрац же в открытом море свидетельствует о близости берега не простого — курортного. Путь по глухим заповедным уголкам Черного моря завершен.

Остаток перехода — без приключений. Ошвартовались в евпаторийском яхт-клубе.

Да, здесь уже «настоящий» Крым. По набережной слоняются тысячные толпы. В воде мокнет очень много женщин, детей и надувных матрацев. Музыка, визит любопытствующих яхтсменок.

Между прочим, Саша умеет быть галантным. Кто бы мог подумать.