Хожение за три моря

4) ГБЛ, ф. 304, III, № 4 (прежний номер М. 8655); 4°. Сборная рукопись, состоящая (согласно последним наблюдениям В.А. Кучкина) из трех частей; в первой части содержится Ермолинская летопись (ПСРЛ, т. XXIII) и более поздние записи, доходящие до 30‑х гг. XVI в.; вторая часть – сочинения церковного характера и «Пчела», третья часть – «Хожение за три моря» (л. 369–392 об.). Третья часть датируется концом XV или самым началом XVI в. (если учесть возможную залежность). Водяные знаки (по определению В.А. Кучкина) – папская тиара (Briquet,№ 4917–1480–1487 г.), два варианта головы быка (Briquet, № 15368–1481 г.; Briquet, № 14567–1497 г.)[1480]. Рукопись принадлежала Троице-Сергиеву монастырю (до поступления в Библиотеку Московской духовной академии) и обычно именуется Троицким списком «Хожения»; мы сохраняем это наименование, так как оно привычно, хотя и нередко приводит к недоразумениям[1481] (по составу сборника список и отраженный в нем извод может был бы назван Ермолинским). В разночтениях обозначается Т.

По тексту к Троицкому (Ермолинскому) виду близки фрагменты «Хожения», сохранившиеся в другом сборнике конца XV в.

5) ГБЛ, ф. 178, № 3271; 4°; конец XV в. Водяные знаки первой части, состоящей из собрания отдельных статей и выписок (определены И.М. Кудрявцевым) – голова быка с крестом (типа – Лихачев, № 1238–1478 г., № 2917–1498 г.; № 2612 – поел. четв. XV в., № 3914–1485 г.; № 2685 – посл. четв. XV в.; Briquet, № 15375–1492 г.), часть гербового щита с тремя геральд. лилиями (близко к Лихачеву, № 1454–1514 г.)[1482]. Фрагменты «Хожения за три моря» – на л. 35. В разночтениях обозначается М.

Сухановский извод

6) ГБЛ, F.XVII.17 (из собр. Ф. Толстого, I, № 198); 1°; хронограф середины XVII в. Водяные знаки (по определению М.Д. Каган-Тарковской) – шут с 5‑ю бубенцами (Churchill, № 339–1632 г.; Гераклитов, № 1314–1658 г.). Сборник принадлежал известному церковному деятелю XVII в. Арсению Суханову, и содержащийся в нем Хронограф имеет его пометы[1483]; мы именуем этот список поэтому Сухановским списком. «Хожение» – в составе хронографа, на л. 411–421. В разночтениях обозначается С.

7) ГБЛ, ф. 310 (собр. Ундольского), № 754; 1°; сборная рукопись. Часть, содержащая «Хожение» в составе компилятивного хронографа, близкого Сухановскому (л. 300–319), – сер. XVII в. Водяные знаки (по определению Б.М. Клосса)[1484] – двурукий кувшин (типа – Гераклитов, № 922–1639 г.), кувшинчик под трилистником (Тромонин, № 470–471–1636 г.), гербовый щит с лилией (Heawood, № 1664–1646 г.), столбы с буквами (Ляюцявичус, № 3797–1640 г.). Список Ундольского. В разночтениях обозначается У.

Существование трех версий «Хожения за три мори» было отмечено в науке давно – уже И.И. Срезневским. Предметом споров было лишь соотношение между этими версиями – их авторское или редакторское происхождение и степень близости к гипотетическому протографу. Согласно предположению И.И. Срезневского, Афанасий Никитин не только вел записки в пути, «но и переписывал, а переписывая, исправлял или изменял»[1485].

Однако предположение о создании самим Никитиным нескольких редакций «Хожения за три моря» вызвало возражение со стороны многих исследователей[1486]. Ряд высказываний Афанасия Никитина свидетельствует о том, что перед нами – путевые записки, отражающие разные фазы его путешествия по Индии, причем автор добавил к этим записям лишь очень немногое (в основном – заголовок) и не успел подвергнуть их дальнейшей обработке.

«И тут есть Индейская страна…», – пишет Никитин (Т, л. 372; Л, л. 444), «Пути не знаю, иже камо пойду из Гундустана… пути нету… везде булгак стал…» (Т, л. 386 об; Л, л. 454); «Уже проидоша 4 Великыя дни в бесерменьской земли, а христианства не оставих; дале бог ведает, что будетъ», – замечает он в одном месте (Т, л. 384 об; Л, л. 452 об.), а в другом сообщает уже: «В пятый же Великый день възмыслил ся на Русь» (Т, л. 389 об.; Л, л. 456) и далее излагает историю этого путешествия. Из последней, заключительной части «Хожения», написанной уже после того, как Никитин высадился в Крыму (в Кафе), мы узнаем, что он нашел все-таки путь «из Гундустана» на Русь; указанные места свидетельствуют, следовательно, о том, что Никитин не подверг обработке записи, сделанные в Индии.

Создателями различных версий «Хожения» следует считать, таким образом, дальнейших читателей и переписчиков памятника. Какую же из дошедших до нас версий мы можем считать соответствующей первоначальному авторскому тексту, а какую – вторичной? Как мы уже отмечали, ни Летописный извод, ни Троицкий не может быть выведен один из другого – оба, следовательно, выходят к единому протографу (авторскому тексту или его копии); лучшие чтения, отражающие этот протограф, по временам обнаруживаются то в том, то в другом изводе.