Хозяева джиннов

– Разве это не сборники рассказов девятого или десятого века? – Фатима не слышала этого названия со времен университета.

– Верно. Нам пришлось их читать, чтобы уловить ритм прозы, которой также пользуются в некоторых бесрийских заклинаниях. «Слаще жизни не вели мы, когда гуляли мы и пили… Ведь мы, ребята, чего-то стоим, на суше мы или на море». Это похвальба одного из вожаков воровской группы. Мне кажется, Сива говорил о Сорока леопардицах. Он пытается нам отвечать.

Мысль о том, что джинн мог с ними коммуницировать, даже не приходила Фатиме в голову.

– «Он был весь черный», – процитировала она, вспоминая его исступленные слова. – «Доспех и щит носил он, как у мавра… черный весь, как ворон». Не знаю, откуда это. Но, должно быть, он говорит об аль-Джахизе. Или об иллюзии самозванца.

Сива разжал пальцы на ноже и протяжно выдохнул. Он снова потянулся к кафтану, но на этот раз доставал сложенные бумаги, которые протянул дрожащей рукой. Фатима взяла листы, разглаживая измятую поверхность. Первый был исписан почти неразборчивыми каракулями. Джиннское письмо. Всего два слова.

– Я говорил, – перевела Фатима. Остальное сливалось в беспорядочные закорюки посреди красных разводов.

– Мне кажется, это кровь, – скорчила гримасу Хадия.

Фатима перешла к следующей странице. «Печать». После этого слова нечитаемо.

Она пролистала остальное, пока Хадия читала: «Сказал о… Отдал… Неправильно… Обманули… Посланники… Рабство… Проклятый. Проклятый. Проклятый». Единственное слово на последних страницах становилось все более неразличимым под брызгами крови.

– Попытка признания, – сообразила Фатима. Она посмотрела на Сиву, который прикрыл глаза рукой, потом на корзину с трепещущими языками. – Вы пытались написать о том, что сделали. Но даже за такую малость были наказаны. Это самозванец заставил вас отрезать язык. – Ее охватила жалость. Сколько раз он так мучительно себя калечил? Схватив ближайший табурет, сделанный для джинна – а значит, размером со скамейку, – она подтащила его поближе и села. К ней присоединилась Хадия. Может, получится найти другой способ.

– Вам нравятся скачки, – сказала Фатима, указывая на фреску.

Сива опустил руку и посмотрел на картину.

– Они прекрасны, когда бегут, – ответил он. Значит, джинн способен нормально разговаривать. Если речь не идет о самозванце.

– У меня есть кузина, которая делает ставки на верблюжьих бегах, – посочувстовала Хадия. – Слишком много. Как вы. Это болезнь.

– Я просто должен был оставаться архивариусом. – Лицо Сивы сморщилось. – Это была моя страсть. До скачек. Они стали моей страстью. Из-за них я потерял работу и был готов на все, чтобы раздобыть деньги – чтобы продолжать ходить на скачки. – Он указал на букмекерские купоны на полу. – Я не знаю, как остановиться!

Фатима могла только представить. Джинны чем-то походили на людей, перенимая пороки и привычки. Но в их случае все было хуже. Их страсти поистине становились ненасытными и неутолимыми. Почти так же плохо, как у големов.

– Вы взяли список у ангелов, чтобы обеспечивать свои ставки. Должно быть, братство Алистера Уортингтона показалось вам золотой жилой.

– Я думал, что продам всего несколько предметов, – тоскливо отозвался Сива. – Но дело все разрасталось.

– Когда вы поняли, что ангелы вас используют? – спросила следователь. – В вашем признании вы написали слова «Обманули» и «Посланники». Это они позволили вам взять список. Должно быть, вы об этом догадались. Зная, что воровать у них нелегко. Но вы продолжали. Ради денег. – Если бы оранжевое лицо джинна могло покраснеть, оно бы уже налилось багрянцем. Он повесил голову. – Мы здесь не для того, чтобы судить. Но нам нужно узнать об одной вещи, которую вы украли не для Алистера Уортингтона. Вы украли ее для кого-то другого.

Лицо Сивы мгновенно задергалось – магия начала действовать.

– Мы не будем называть имен напрямую, – поспешно добавила Фатима. – Может, у нас получится поговорить, не заставляя вас причинять себе вред.

Джинн вгляделся в ее лицо и уступил:

– Я попробую. Чтобы помочь исправить то, чему я помог свершиться. – Похоже, Сива, как и предводительница Сорока леопардиц, нуждался в искуплении грехов.

– Вы можете кивать или качать головой на вопросы?

– Нет, если они будут касаться… – Его губы сжались, не в силах закончить фразу.

Конечно, это будет непросто. С магией никогда не бывает просто.

– Самозванец просил вас украсть Печать Сулеймана, – начала она.

Сива заметно напрягся, прежде чем заговорить:

– Каждый говорит: «Моя вера истинна, а те, кто верит в других богов, верят в ложь и враги Господа. Как моя вера кажется мне истинной, так другие считают истинной свою веру; но истина одна!»[91]

– Мне кажется, это такой длинный способ сказать «да», – рассудила Хадия.

«Один есть», – подумала Фатима.

– Вы рассказали самозванцу о кольце?

– «Разговоры об этом, чтение книг и упражнения не помогают. Такое знание душа получает от души», – отрывисто ответил джинн. – «Дожидайся просветляющей раскрытости, как если бы твоя грудь наполнялась светом!»[92]