Хозяева джиннов

Надия остановила свой танец и песню. Она сделала несколько острожных шагов вперед, глядя вверх, на духа, говоря с ней и называя свое имя. Призрачная девочка с любопытством склонила голову набок, а затем ответила. Хамид внимательно прислушивался к ее речи. В голосе слышался тот же скрежет, что в визге, который выгнал их с Онси из трамвая во время первого визита. На этот раз, когда она говорила, а не кричала, он звучал не так уж плохо. Что за язык? Судя по выражению лица Надии, она тоже его не узнавала. Шейха собиралась попытаться еще раз, когда девочка неожиданно бросилась.

Это произошло так быстро, что Хамид не был уверен в том, что увидел. Дух бросилась на шейху, только она не была девочкой. Во всяком случае, уже не была. Она размылась и вновь превратилась, на этот раз в нечто ужасающее. Лицо юной девочки стало древним, сморщенным и прогнившим, как у мумифицированных мертвецов, похороненных глубоко в старейших гробницах Египта. Ее длинные серебристые волосы потускнели и теперь свисали неровными спутанными прядями. Все тело выросло и удлинилось, став высоким и чудовищным. Узкие руки выдавались из массивных плеч, вытягиваясь до колен и заканчиваясь длинными пальцами заостренной кости.

Карга распахнула рот и испустила знакомый визг, так что другие женщины схватились от боли за уши. Надия под атакой упала, и дух подняла одну из смертоносных рук для удара. Хамид уже выхватил свой револьвер – хотя он понятия не имел, могут ли пули повредить подобному существу. Но Джиззу успел первым, приняв форму, которая выглядела мужчиной и женщиной одновременно. Он заслонил Надию, защищая ее своим телом, угрожающе оскалил острые зубы, в глазах его разгоралось рубиновое пламя. Карга испустила еще один оглушительный визг, осознав, что здесь есть более доступная добыча, и резко повернулась к остальным в вагоне.

Когда дух полетела, Хамид выпрыгнул вперед и прицелился. Агент не успел выстрелить – карга врезалась в него, даже не пытаясь остановиться. От удара он покатился кубарем, проскользил по полу трамвая и врезался в алтарь, где паникующие петухи били крыльями и шумно кудахтали в своих клетках. Он не остановился, пока не влетел в прикрученный к полу стул, потеряв по дороге свою феску. Хамид беспомощно смотрел, как дух обрушилась на собравшихся женщин, раскидывая их, словно куклы. Когда полоснули когти, раздались пронзительные крики, сопровождаемые звуком разрываемой ткани.

Каким-то образом Фахима сумела поместить себя между ними и стояла, широко раскинув руки. Дух разорвала ее платье, располосовав переднюю часть в лоскуты. Будто разгневавшись, когда обнаружила бронзу вместо плоти, карга била когтями по металлическому телу механической женщины – выбивая фонтаны искр, освещающие тусклые сумерки благовонного дыма. Эти когти могли низвести механическую женщину до шрапнели, если бы не голос, прогремевший сквозь вагон, привлекая всеобщее внимание.

Надия стояла. Ее лицо было искажено яростью, и она декламировала во всю силу легких. Дух неестественно выкрутила шею, уставившись на шейху опустевшими глазницами, и открыла забитый поломанными зубами рот, чтобы выпустить поток слов на неизвестном языке. Хамиду не нужно было его понимать, чтобы опознать проклятия. Нечистая магия, окутывавшая их, испускала смертельную, гнилостную вонь, от которой его чуть не вывернуло.

Но там, куда ударяли проклятия, появлялись тонкие золотые линии суфийских геометрических символов, вспыхивая в воздухе вокруг шейхи световым щитом. Она продолжала твердо держаться на ногах, читая заклинания и пробиваясь вперед. Вскоре дух начала отступать, завывая от бешенства. Руки карги принялись съеживаться, а затем все ее тело провалилось в себя, пока вновь не осталась лишь маленькая струйка серого дыма. Отступая в механический мозг трамвайного потолка, дух дала выход своему гневу – и вагон начал дрожать и подпрыгивать.

Хамид не стал тратить время. Он подбежал, чтобы помочь подняться нескольким женщинам, остановившись, только чтобы схватить свою феску. Онси занимался тем же, быстро провожая их к двери. Поодиночке и парами они сбежали из трамвая в безопасность платформы. Снаружи все они наблюдали за дико раскачивающимся вагоном. Внезапно наступила тишина – пока из двери не вылетел комок крови, перьев и кишок. То, что осталось от алтаря и петухов, было теперь изуродовано и расквашено. Дверь трамвая захлопнулась со стуком, и все затихло.

Выпустив давно сдерживаемое дыхание, все еще потрясенный Хамид попытался осмыслить произошедшее. Он торопливо пересчитал женщин, чтобы удостовериться, что все были на месте. Чудом никто из помощниц Надии не получил серьезных ран. Передняя часть их одежды была ужасно разорвана, но костяные когти не тронули кожи. Иное дело Фахима. Глубокие царапины тянулись по торсу механической женщины, местами из них даже вырывался пар и капала жидкость. Надия опустилась на колени, осматривая автоевнуха с очевидной тревогой. Когда она закончила, то поднялась и зашагала к мужчинам.