Хозяева плоской Земли

Я попытался сделать несколько снимков, однако светосилы фотоаппарату явно не хватало, и все они получались, увы, в той или иной степени размытыми. Мы продолжали наблюдать за домом ещё довольно долго после того, как великий Казимиро Донато, поговорив с кем-то, ушёл внутрь, и никто больше не показывался. Становилось не только совсем мокро, но и холодно. Хотя Эмануэла готова была ждать и дальше, я принял решение возвращаться. Нечего палить бензин вхолостую, когда и так практически всё ясно. Морда выдала героя. Посмотрим, приятель, насколько ты первый среди первых.

Дорога обратно в Венецию ничем мне не запомнилась. Эмануэла почувствовала, что я не разделяю её щенячьего восторга по поводу шапочного знакомства с модной знаменитостью, и примолкла, пока я сам ни стал задавать ей вопросы, чтобы она не подумала, будто я ревную. Знала она, разумеется, лишь то, что писали в бульварной прессе: один из самых высокооплачиваемых актёров страны, снимается больше за границей, преимущественно в Штатах, поёт, подозрения о не совсем традиционной ориентации не подтверждает и не опровергает, с папарацци дружит, недавно сменил любовницу, предпочтя бывшей мисс Италии ведущую одного из центральных телевизионных каналов, живёт по всему миру, настоящий космополит, на рождество встречался с самим папой в Ватикане. Всё это неплохо вписывалось в портрет потенциального заказчика молоденьких невольниц из Восточной Европы, о чём я Эмануэле говорить не стал. Если уж вернуться к моему недавнему рассуждению о Лолитах, то очевидно, что вовлечённые в этот круг «избранных» сильные мира сего легко позволят подозревать себя в любых нетрадиционных взглядах, кроме откровенной педофилии, за продвижение которой в массы пока ещё не додумались вручать престижные премии, как в случае со всем прочим аморальным убожеством. Их хозяевам ведь тоже нужно оставить за собой хотя бы какие-то рычаги давления на свою паству. Раньше проще им было. Вон тот же Эдгар Гувер – глава ФБР вплоть до смерти в 1975 году, был скрытым гомосексуалистом, сожительствуя на протяжении сорока лет с телохранителем по имени Клайд Толсон, которому завещал своё имение – боялся мафиозного дона Мейера Лански89, имевшего на него компромат в виде интимных фотографий, ставших значительно позже достоянием уже равнодушной к подобных отклонениям общественности. Скоро, возможно, и педофилия станет одной из норм искорёженной морали, но пока типы вроде Донато вынуждены были опасаться разоблачения и в результате подчиняться любым приказам сверху, как Гувер вместе со своим Бюро подчинялся шантажисту Лански.

По ходу дела Эмануэла поинтересовалась, какое отношение известный актёр может иметь к нападениям на наш транспорт, на что я только пожал плечами, мол, поживём – увидим. Я и в самом деле так думал. Вероятно, я даже не отдавал себе отчёта в том, насколько был напряжён с того самого момента, как мы отправились в эту поездку-экспромт. Потому что сейчас на меня накатила волна расслабления. Я выяснил, кто владелец «точки приёма груза», при этом все остались целы и невредимы, а дальнейшее, как говорится, уже дело техники.

Снова Тронкетто, снова катер, снова чары города на воде, только теперь во тьме и свете фонарей, снова невинные объятия, спасающие от холода, снова причал Святой Елены, снова притихшие деревья парка, снова дверь, снова лестница, снова влажные запахи деревянных плов.

– Чур, я первая в душ!

Пока Эмануэла отогревалась в ванной, я, оставшись в коем-то веке один, прошёлся по квартире, пробежал глазами по книгам, остановился у старого платяного шкафа, распахнул одну створку и обнаружил внутри несколько забытых вещей на вешалках. Одна из кофт пришлась мне в пору, и я, подумав, надел её. Стало по-настоящему тепло, а заодно понятно, каким образом раньше выживали венецианцы.

Когда девушка возвратилась в комнату, благоухая шампунем и взбивая обеими пятернями пряди мокрых волос, я сидел в глубоком кресле, вытянув ноги на низеньком пуфике, и с серьёзным видом читал. Она пристроилась на подлокотник, заглянула мне через плечо и констатировала:

– По-английски?

– Почему бы и нет? На итальянском, моя дорогая, гораздо меньше толковых вещей написано. Ты никогда об этом не задумывалась?

– Вообще-то нет. А что в этой книжке толкового?

Я захлопнул брошюрку и показал ей заголовок над фотографией усатого негра в строгом костюме, белой рубашке и галстуке:

– Что здесь написано?

– The Earth A Plane?

– Правильно. Что это значит?

– «Земля – самолёт»?

– Ну, plane – это ведь не только самолёт. Отсюда, конечно, наше итальянское planare как «парить», но ведь то же planare означает и…

– … «плоский». А, поняла: «Земля – плоскость»! А она разве плоская?

– Этот товарищ, которого зовут Джон Эдвард Квинлан и который назван здесь полномочным топографом островов Сент-Люсия и Сент-Винсент Британской Вест-Индии, пишет, что да, плоская.

– Забавно. Почитай мне.

– Ты не умеешь?

– Лучше ты.

Вот что я прочитал: