Хозяева плоской Земли

Джильдо встретил нас на Тронкетто87, всплеснул руками при виде моей железной подруги, изящно приложился к ручке подруги живой, обнял меня, похлопал по спине и сказал, что яхта ждёт. Яхтой он называл обычный катер, правда, быстроходный и маневренный, как и большинство катеров в этой области, где у них своё водоплавательное гетто, закрытое для любого другого вида транспорта. Джильдо нисколько не изменился, остался верен своим округлым формам, разве что отпустил бородку а-ля Паваротти, которая ему не шла. Мы с ветерком понеслись вдоль одного из красивейших городов мира, а Джильдо тем временем хвалил меня за то, что я в коем-то веке объявился, потому что у него для меня есть замечательная квартирка, которая как раз доживает в своем первозданном состоянии последние деньки, ибо на неё появился покупатель – «с Востока», как загадочно выразился он, – а это значит, что скоро её ждёт ремонт. Честно говоря, после такого начала я ожидал увидеть если не средневековый сарай, то погреб, однако был приятно обманут реальностью.

Миновав всю гирлянду знаменитых набережных, мы пришвартовались на маленьком причале «Св. Елена» и дальше пошли вглубь острова пешком, что заняло у нас минуты три, через парк, через улочку имени 4-го ноября, к утопающей в зелени виале всё той же святой Елены, тянущейся вдоль рио Св. Елены. Вообще-то rio – это ручей да ещё в поэтическом итальянском, но в Венеции свои порядки, и местные так называют небольшие каналы. Жёлтый четырёхэтажный домик с белыми балкончиками, ажурными колоннами и полукруглой наружной террасой на третьем этаже без крыши смотрелся на фоне зелени живописно и уютно, о чём возвестил восторженный вздох Эмануэлы, сообразившей, куда нас ведут. Справа домов уже не было. Если представить Венецию в виде плывущего по лагуне корабля, то нам предлагали занять каюту на самом её носу, и это, действительно, было восхитительно. Ещё и потому, что это самое удалённое место от туристических маршрутов. Дальше – только поперечная палка острова Лидо, но до неё добрый километр водной глади. До кормы – в виде площади Сан Марко – два с лишним. Браво, Джильдо! Браво, городской совет! Мы на чудесных выселках!

Внутри квартирка оказалась тоже не такой страшной, как я её себе представлял. О будущем ремонте в ней ничего не говорило. Всюду стоял запах деревянных полов, покрывало на широкой кровати чуть ли не под балдахином пахло пылью, но со скрипом открывшиеся ставни вдохнули во все три комнаты душистый воздух с моря, и снова захотелось петь и веселиться.

Кто тут жил раньше, Джильдо не знал. Сказал, что выкупил площадь через третьи руки, но не жалеет, потому что местечко и в самом деле выгодное во всех отношениях. Судя по оставшейся меблировке, лишённой всего современного, вроде телевизионных розеток, не говоря уж об интернете, зато сохранившей кое-что из былого антиквариата, последние хозяева были интеллигентными стариками. Вон даже целая библиотека по полкам расставлена. Где теперь такие квартиры найдёшь! Скоро народ вообще удивляться будет тому, что когда-то их предки читать умели.

Тут я с Джильдо был совершенно согласен и дал себе зарок непременно с содержанием «библиотеки» ознакомиться. Я вынужден ставить это слово в кавычки, поскольку сотня книг, по моим критериям, это ещё не библиотека. Многие полки стояли пустыми, так что да, когда-то, наверное, их можно было назвать «библиотекой». Теперь? Нет, с большой натяжкой. Но всё равно, корешки почти всех уцелевших книжек выглядели букинистическими реликвиями. Некоторые, как я успел заметить, поддерживая разговор с Джильдо и радуясь радости моей юной спутницы, были на английском, что для итальянских домов вообще редкость редчайшая.

Джильдо не преминул спросить о наших планах, сообщил, что через два дня у него намечается день рождения, и пригласил непременно быть. Отказать я не мог да и не хотел: даже посторонней Эмануэле, как она потом призналась, было очевидно, что он хороший малый и всё делает от чистого сердца. С квартирой он нам, действительно, очень помог: позже выяснилось, что буквально все гостиницы в Венеции были в тот период заняты или забронированы по случаю очередного кинофестиваля.