Хозяева плоской Земли

– Я не могу помешать тебе снять штаны и голой задницей сесть на муравейник, – наставительно заметил он в ответ на моё коронное «Разберёмся!». – Ты большой мальчик и сам должен всё понимать. Это уже не наша с тобой лига. До сих пор мы сильно рисковали. Теперь ты тянешь нас к самоубийству.

– Я тебя не тяну.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, братишка. Если бы на твоей стороне была наша система, я бы ещё подождал делать выводы. Но система на его стороне. Он её часть. – Рамон помолчал. – Что ты собираешься делать?

– А что обычно в таких случаях делают?

– Ты меня спрашиваешь?

– Ты ведь же всё знаешь.

– Конрад! Это совсем не телефонный разговор. Но даже если бы мы сейчас сидели где-нибудь в шумной компании и пили текилу, я бы сказал ровно то же самое: остынь, не наломай дров, жизнь одна и слишком коротка, чтобы ею разбрасываться.

– Ты уверен?

– В чём?

– Ладно. Я согласен. Мне надо подумать. Будем на связи.

– Конрад.

– Да.

– Береги себя.

После этого разговора мне стало окончательно неуютно. Если раньше меня одолевали невнятные сомнения, то теперь я смог взглянуть на себя со стороны и увидеть, что Рамон не просто прав, а правее правого. Мои действия были лишены осмысленности. Действия ради действий. Как в фильмах. Но там хоть понятно: актёры делают то, что скажет режиссёр, режиссёр делает то, что понял в сценарии, сценарист пишет то, что должно понравиться продюсеру, продюсеру нравится то, на что он видит спрос – и в итоге все получают свои гонорары, кроме, разве что зрителя, потому что он, как и я, живёт мечтами и толком не знает, чего хочет. Обычный порочный круг. Человеком должно что-то движить. Это важно в любом деле, будь то голод, жажда, стремление выучить иностранный язык или просто открывание глаз утром. Иначе остаётся действие ради действия. Может, я сопоставляю несопоставимое? Одно дело открыть холодильник, когда хочется есть, и совсем другое – грохнуть негодяя за то, что он негодяй. Наверное, разница ещё и в том, что когда ты лезешь в холодильник, то понимаешь, тебе подсказывает опыт, что голод сейчас пройдёт. А когда тот, кого ты искал, вот он, на ладони, осталось лишь приблизиться или, наоборот, вооружиться снайперской винтовкой и покончить с ним из далёкого далека, чтобы на тебя никто даже не подумал, тут-то и начинается противоречивое состояние души, описанием которой так славятся старые русские писатели вроде Толстого и Достоевского, единственные, если честно, кого я пытался осилить и по-итальянски и по-английски, но как-то не пошло. Знал бы я тогда, в школе, что сам когда-нибудь окажусь в положении Раскольникова и буду ломать голову, стоит или не стоит загонять себя в откровенно безвыходное положение. Причём далеко не первый раз, если вспомнить.

Я остановился на деревянном мостке через канал Св. Елены и увидел перед собой свою жизнь, вернее, её контраст. Справа краснела разукрашенная надписями грязная кирпичная стенка футбольного стадиона, над которой высились железные стропила трибун, из-за чего невинное спортивное сооружение больше походило на тюремную загородку. Вдоль левого берега канала уходили вдаль многоцветные шары кустов, над которыми возвышались статные башни зелёных тополей. Справа цивилизация, камень, разруха, отчаяние, слева – природа, гармония, красота, радость жизни. Посередине – узкий водораздел канала с безпризорными лодками. Наверху – безбрежная голубизна неба.

Чтобы выбраться из заколдованного круга сомнений, я представил себе, чему на самом деле мог явиться свидетелем. Девушек доставили на виллу вхожего в мир небожителей актёра. Для него или нет, я не знал. Вполне вероятно, что не для него. Даже скорее всего не для него. Он просто mezzano91, через которого они попали в лапы настоящих заказчиков. Тот мордоворот, что стрелял в меня, был либо его телохранителем, либо телохранителем кого-нибудь из них. Жаль, я сразу не смог разглядеть и запомнить номер тачки. Она, правда, появилась из-за кустов сразу боком ко мне, а уж потом мне было не до номера. Не судьба.