Хозяева плоской Земли

– Я не знаю. Был звонок. «Представитель корпорации», как он выразился. Какой такой «корпорации», уточнять не стал. Намекнул на тот проект, над патентом для которого я работал, и сказал, чтобы я нашёл причины не давать ему хода. Это была очень хорошая, недорогая независимая разработка. Если его внедрить, сама собой отпадёт нужда заезжать на бензоколонки. Вообще. Можете себе такое представить?

– Честно говоря, с трудом.

– А люди из той корпорации представили, посчитали и поняли, что бензин, который никому не нужен – это смерть их промышленности. Богатой промышленности. И очень влиятельной. Настолько, что я, знаете ли, не стал с ними даже спорить.

– Они вам только звонили?

– К счастью, да. Когда поняли, что я принял их условия игры, вероятно, решили на будущее отплатить этим самым подарком в виде вашей девицы. Простите, не вашей, конечно. Той девицы. Которая почему-то так и не доехала.

– А если бы доехала? – уточнил я свои предположения.

– Если бы доехала, я бы, пожалуй, был вынужден снова принять их условия игры и так или иначе состряпать на себя повод для будущего шантажа. Точно так, как сегодня делается на разных закрытых производствах: берут на работу сильного специалиста, платят ему фантастическую зарплату, предоставляют кучу всякий бонусов и радостей жизни, но при этом вшивают куда-нибудь под сердце маленький чип или, скажем, ампулу, и если он вдруг проболтается или сделает что-нибудь не то, чего от него ждут, чип или ампула срабатывает, и одним специалистом становится меньше. Возможно, конечно, никакого чипа или ампулы на самом деле в нём нет и не было, но была операция под наркозом, есть шов, и человеку уже совершенно не хочется проверять «что будет, если». Он хранит молчание. Вот и я, если позволите, храню молчание. Так им и передайте, если вы вдруг оттуда.

Он наконец решился и надел очки, показывая, что время для беседы вышло.

– Я удовлетворил ваше любопытство?

– Синьор Капелли, та «девица», как вы верно выразились, действительно, пропала. Добровольно или нет – мне предстоит выяснить. Вы мне помогли определиться с мотивом, однако я боюсь, что должен задать вам прямой вопрос, поскольку сам я, увы, не «оттуда». Кто вам звонил?

– Я уже сказал, что название не уточнял. Говорили по-английски, с сильным французским акцентом. Считайте это намёком. Купите номер «Форбса» и загляните в тройку мировых лидеров нефтегазовой отрасли.

– Хорошо. Но тогда мне всё-таки не до конца понятно, почему такие монстры рынка, если это задевает их кровные интересы, не разберутся с изобретателями по-свойски. Зачем вмешивать вас? Да и кто вообще знает, что они там изобрели?

– Вы плохо меня слушаете. И при этом сами же ответили на свой вопрос. Пока человек ни придёт получать патент, никто о его гениальном открытии не узнает. А когда он приходит, то сразу попадает в поле зрения достаточного количества специалистов, не только меня одного. Не зря же придумана система бюрократического согласования. И её заказчикам очень важно, чтобы работала именно система, а не какие-нибудь одноразовые киллеры. Киллеры устраняют проявление, но не явление. Посмотрите на это глазами людей. Представьте, что кто-то разработал дешёвое и простое лекарство от того же рака. Вы тоже этим занимаетесь и следите за результатами. Проходит время, и разработчика панацеи находят мёртвым в собственном доме. Вы понимаете, что его убили наёмники фармацевтических гигантов, и, если вы не трус по жизни, в вас вспыхивает желание бороться за правое дело, мстить за коллегу, и вы пытаетесь изо всех сил повторить его успех. В итоге устраняют вас, кто-то подхватывает ваше знамя, и так продолжается до безконечности. Неэффективно. Гораздо эффективнее совершенно официально доказать двумя-тремя прецедентами, что разработка средств от рака – безперспективная кустарщина, а те, кто пытаются показать себя умнее крупных фирм – алхимики и дилетанты, не более. Оказаться осмеянным при жизни людям хочется гораздо реже, чем даже с этой жизнью расстаться, поверьте моему опыту. Опять не поняли?

– Думаю, что понял.

Я видел: он порывается уйти, но что-то его держит. Наконец, не выдержал, спросил:

– А кто ещё знает про моего брата?

Мне нечем было его утешить. Похоже, он мне не соврал, так что и я решил отвечать начистоту:

– На вас есть досье. И в этом досье он упомянут. Выводы делайте сами.

– Спасибо, – только и сказал он, поднимаясь.

Я не стал его останавливать. Чувствовалось, что он и без того сказал больше, чем собирался и явно подустал от напряжения. Если так, то доехавшая до него Кристи могла быть не наживкой, а смертельной дозой возбуждения.

– Чему вы улыбаетесь? – Он ещё не ушёл, стоял у столика и выжидательно смотрел на меня.

– Нет, так, ничего. – Я сунул под перечницу купюру большую, чем предполагаемый счёт, кивнул всё ещё не проснувшемуся официанту, и мы вышли вместе. – Кстати, а чем занимается ваш брат?

Капелли зыркнул на меня поверх очков, и губы его растянулись в загадочной улыбке.

– Так вы, оказывается, не всё знаете, молодой человек.