Хозяева плоской Земли

Мы были близки к разгадке. Во всяком случае, мне так казалось. Появление здесь Уитни да ещё с рыжей девицей из далёкой Швеции не могло быть совпадением. Если артефактов нет у неё дома, а сама она здесь, значит, артефакты тоже должны быть где-то здесь. И не «где-то», а в саркофаге. Зачем, не знаю, но, видимо, там их место. Так считала Уитни. Правильно ли Конрад поступил, что не дал ребятам проделать за нас нашу работу? Ведь не взяли бы они найденное под крышкой себе. С другой стороны, Уитни откровенно нам угрожала. Как она сказала? «Есть вещи, которые нельзя знать». А мне вот интересно, почему. Только злые боги не позволяют никому вкусить от Древа познания. Их эгоизм не знает границ. На всех, кто ниже их, они смотрят как на подопытных мышей или кроликов, которые обязаны жить по данным свыше законам, думая, что так правильно и должно быть всегда. Но так неправильно. Поумнев, мышь, конечно, не превратится в кролика, а кролик – в человека, как человек не превратится в бога, однако стать из человека кроликом по мнению богов должен каждый. Дурацкая мысль, не спорю, хотя правда жизни, возможно, ещё глупее. Особенно, если это не правда, а ложь. Ложь жизни, ложь смерти. Ведь если знания – это правда или даже истина, то их запрет – это защита лжи. На большой земле любят рассказывать о том, как за попытку осознать ложь первых людей изгнали из райских кущ и заставили жить в трудах и лишениях. Другая попытка была предпринята через постройку высокой башни, но и за это строители поплатились тем, что перестали понимать друг друга. Все религии с колыбели до гроба воспитывают в человеке страх знания. Помню, бабушка рассказывала, что у русских даже целый роман в стихах есть, который так и называется – «Горе от ума».

С другой стороны, можно было, наоборот, поспешить к причалу и попытаться перехватить беглянок там. Хотя, когда мы швартовались, я никаких других лодок там не видел, а пытаться сбежать на нашей шхуне глупо, поскольку капитан не отчалит раньше нас. Скорее всего, они сейчас намерены отсидеться где-нибудь в лесу, причём наблюдая за нами, а когда убедятся в том, что мы ушли, вернутся и доделают то, чему мы своим приходом помешали.

– Ты думаешь то же, что и я? – поинтересовался Конрад, отведя меня в сторону от остальных.

– Надо проверить саркофаг.

– Надо.

– Если ты поведёшь остальных домой, я попробую…

– У тебя не хватит сил ни крышку открыть, ни хрень эту дотащить. Отпадает.

Я посмотрел на нашу группу, которая продолжала проявлять признаки не то безпокойства, не то скуки.

– Можно сделать так: объявить привал в лесу, перед пещерой, а когда все займутся костром и прочим, подговорим кого-нибудь вернуться с нами… или с тобой одним… туда и попытаться снова его вскрыть.

– Я их напугал. Откажутся.

– Можно попробовать…

– Можно, но толку не будет. Лучше, наверное, всё оставить, как есть. Если твои железки там, если их туда положили наши барышни… что вообще-то странно, потому что эта работа им двоим едва ли по силам… короче, если старуха считает, что в саркофаге им место, то они больше не станут их трогать. Ну, а мы, когда закончим с туром, сюда вернёмся вдвоём или с помощниками и заберём. План?

– План-то план, но есть два «но». Они уже знают, что мы знаем, а значит, скорее всего, после нашего ухода перепрячут. И второе: поскольку ты прав, что для двоих эта работёнка тяжеловата, вероятно, у них тут есть свои помощники, которых мы просто не застали. Но они есть и очень даже может быть, что наблюдают сейчас за нами откуда-нибудь из кустов. В итоге, когда мы вернёмся сюда через неделю-другую, саркофаг будет точно пустым.

– При условии, что задача эти артефакты спрятать от нас. Но что если и правда всё гораздо сложнее, чем нам кажется, и суть как раз в том, чтобы они лежали именно здесь, а не где-нибудь ещё?

Я бы и сам додумался, но Конрад меня опередил, и я ему за это благодарен. Всегда приятно, когда тебя понимают с полуслова, но ещё приятнее, когда за тебя делают выводы с полумысли. Между тем он продолжал:

– Мне кажется, что у нас в руках, то есть у меня в рюкзаке, сейчас нечто даже более ценное – тетрадь с записями. Когда старуха спохватится, она поймёт, что это мы постарались, однако выкрасть такую мелочь будет сложнее, чем ту железяку со шкурой. Поймёт, даже если близнецы сдержат слово и промолчат. В любом случае, у нас будет время поизучать записи и рисунки и во многом разобраться, я надеюсь. Тогда и решим, нужно ли нам остальное и для чего. Ведь мы же сейчас пока бьёмся просто за восстановление справедливости и наказание виноватых в краже, но мы толком не знаем, зачем оно нам нужно. Если бы не тетрадь и не взлом её дома, мы бы могли вообще заключить со старухой перемирие и выведать, что к чему. Пеппи я беру на себя. – Он заговорщицкий подмигнул.