Хозяйка Бруно (СИ)

Покончив с завтраком, Анна достала из шкафов все необходимые ингредиенты и посуду и расположила все это на столе поближе к раковине, но каково же было ее удивление, когда Дэнвуд, повязав фартук и закатав рукава свитера, смело стал готовить руками. Он не пользовался даже мерным стаканом и ложкой. Элен также отбросив в сторону стеснение, уже открыто наблюдала за уверенными движениями мужчины.

Анна с приятным удивлением для себя отметила, что руки у Дэнвуда были на редкость натренированными, под кожей играли крепкие, узловатые мышцы. Худощавость была далеко не болезненной. А его лицо! Умиротворение вытеснило пустоту, черты лица будто разгладились, так бывает, когда люди занимаются любимым делом, от которого получают моральное удовлетворение. Столь разительные интересы Маркуса Дэнвуда, от торговых операций и до кулинарных талантов, сбивали с толку. В чем же этот человек был настоящим?

Тем временем Маркус сунул в рот щепотку муки, пробуя ее на вкус Анна нахмурилась и посмотрела на притихшую и удивленную Элен, та скептически ухмыльнулась, мол «Чудит парень!». Маркус, тем временем оставил муку в покое, судя по всему ее качество его удовлетворило.

- У вас есть минеральная вода? – спросил он.

- Да, конечно. Минуточку, я принесу, - Элен исчезла в кладовой и вышла оттуда с двумя стеклянными бутылками.

- Благодарю, - Дэнвуд быстро сделал опару.

- Миссис Бэйли, это нужно поставить в теплое место, - сказал он и протянул женщине миску.

- Конечно.

Элен встрепенулась и скинула с себя завороженный вид. Было видно, что Дэнвуд совершенно ее очаровал. Она схватила емкость и юркнула в кладовую.

- Часа будет достаточно. Потом можно будет начинать вымешивать, - Маркус не глядя обратился к Анне, он медленно обтирал ладони он липкой мучной смеси. Запах муки и дрожжей непременно навевали на него мысли о далеком прошлом, когда мать была еще жива.

Маркус умел готовить, но делал это редко, может всего пару раз в год. Свои кулинарные таланты он тщательно скрывал. Все кухонные подвиги непременно происходили после очередного приступа депрессии, которые накрывали его с головой и сопровождались недельными запоями. Всенепременно, каждый раз после того как Маркус пару дней отсыпался его тянуло на кухню, где он по памяти воспроизводил рецепты матери. Рецепты менялись, но одно оставалось неизменным – все приступы кулинарного вдохновения были увенчаны большой булкой дивно пахнущего хлеба с хрустящей корочкой. Он одновременно и любил, и ненавидел это занятие. Ведь каждый раз он, своими руками, претворяя в жизнь часть своей мечты, будто напоминал самому себе, как далеко от нее ушел. Причем абсолютно в противоположную сторону…

Погрузившись в свои мысли, Маркус с застывшими глазами смотрел в окно, неосознанно растирая вымытые после теста руки грубым полотенцем. В этот момент на Дэнвуда не хотелось смотреть. Анна даже поймала себя на мысли, что ей трудно было находиться с ним в одном помещении. Так чувствуешь себя, когда смотришь на обнаженного человека и неловкость захлестывает с головой.

Анна догадывалась, что сентиментальность и Дэнвуд обитают в разных измерениях, а потому столь резкие перемены в его настроении и поведении ставили ее в тупик, а умозаключения о его натуре под вопрос.

К счастью на кухню вернулась Элен. Анна с улыбкой взглянула на женщину. Вот уж кого не интересовала подлинная природа людей! Элен принимала их такими, какими они были, а незнакомцам щедро выдавала ярлык милейшего из людей. Перемену с Дэнвудом она даже не заметила. Экономка все еще отходила от потрясения, после того как гость продемонстрировал свои способности.

- Мистер Дэнвуд, позвольте заметить, что я никак не ожидала от человека Вашего уровня подобных навыков. Признаться, сначала я подумала, что это некая блажь с Вашей стороны. И к моему загубленному тесту, смело добавится новая порция. Уж извините!

Уголки губ Маркуса едва дернулись, он посмотрел на Анну.

- Не стоит. Мне было в радость,- Элен в знак согласия кивнула и вернулась к своему занятию.

- А пока… Мисс Версдейл, я с превеликим удовольствие осмотрел бы библиотеку, о которой Вы упомянули.

- Разумеется, идемте...

Они шли молча по коридору, освещенному тусклым дневным светом. Дождь, подгоняемый ветром, тарабанил каплями по стеклам окон. Анна погрузилась в свои мысли и стала молчаливой. Маркус был уверен, что в доме она ориентировалась прекрасно даже в темноте, ее движения производились автоматически. Ее задумчивость не вызвала никаких вопросов и даже любопытства с его стороны. С Анной Версдейл легко было разделять тишину. Это молчание не угнетало.

Обычно, люди чувствуют неловкость, если разговор прерывается и тогда они начинают нести любую чушь, лишь бы не нарваться на весьма пугающую часть человеческих взаимоотношений – оценивание. Разговор отвлекает от внешности, от настоящих переживаний, которые вызывает собеседник.