Хозяйка долины мёртвых

– Что они делают? – удивилась Лиз.

В смятении люди прыгали за борт. Призрачная надежда на спасение манила вперёд, увлекая их в тёмную воду… Но было поздно. Корабль сильно накренился; холодная вода хлынула через борт. Шхуна опускалась на дно, увлекая за собой всё живое… Миг – и лишь огромная воронка, образовавшаяся на воде, напоминала об "Арабелле"…

– Саймон… Где же Саймон? – пробормотала Анджела, дрожа от холода в своей мокрой одежде.

– Где он может быть? – упавшим голосом ответила Лиз. – Ты же видишь: никто не спасся. Корабль пошёл ко дну.

Анджела отвернулась от Лиз; слёзы блестели у неё на глазах, но она не хотела, чтобы кто-нибудь видел её в минуту слабости. Всё же чувства оказались сильнее, и она зарыдала, уже не прячась от Лиз.

– Это из-за меня! – выкрикивала она. – Это я во всём виновата!

– Вы же поссорились, – некстати сказала Элизабет. – Ещё вчера ты говорила Саймону, что отправишь его работать на конюшню. Ты сказала, что каждый раз, когда тебе нужна помощь, ты застаёшь его пьяным, как свинья. Кто бы подумал, что ты будешь так убиваться!

Лиз было жаль Саймона, но ей хотелось успокоить подругу, с которой, кажется, случилось нечто вроде истерики.

– Замолчи! – закричала Анджела. – Я больше не могу этого слышать! Оставь меня в покое!

Прошло, должно быть, несколько часов. Лиз молчала; Анджела негромко всхлипывала, но понемногу начала затихать. Розовая полоска, появившаяся на востоке, всё разгоралась и разгоралась. Яркие южные звёзды поблекли, потускнели в утренних лучах. Небо заметно посветлело. Буря улеглась; море, которое ещё недавно было тёмным и бурным, спокойно расстилалось вокруг, насколько хватало глаз; далёкий горизонт терялся в голубоватой дымке… Начался новый день, – тёплый и ласковый, как и всегда в этих широтах.

– Одного только я не пойму, – неожиданно сказала Анджела своим обычным, спокойным голосом. – Как могли эти люди оставить Саймона на корабле? Все знали, что он путешествовал с нами. Если матросы посчитали нас ведьмами, наславшими бурю, они должны были решить, что Саймон с нами заодно.

– Нам остаётся только одно, – сказала Элизабет. – Ждать и надеяться.

– Ждать и надеяться… – упавшим голосом повторила Анджела.

VII

Саймон лежал на койке, отвернувшись к стене. Дверь каюты, которая осталась открытой, качалась и скрипела на сквозняке… Он был один, и, по-видимому, давно. В голове у него гудело; малейшее движение глазами причиняло боль… Саймон снова стал жертвой обычного для него состояния похмелья. За время пути в трюме пришлось побывать не только Элизабет. Саймон тоже спускался туда, и довольно часто, но уже по другой причине: его привлекал запас рома, предназначенный для команды.

Анджела, которая пыталась разбудить его, старалась напрасно: он даже не понимал толком, зачем они с Лиз приходили сюда и что она кричала. Кажется, один из матросов упал за борт и теперь шёл ко дну… но вот почему он должен был вставать и идти наверх, – этого Саймон никак не мог понять. Неужели команда не справилась бы без него?

Как мог, он пытался растолковать это Анджеле, но та не понимала и только кричала, что пора ему идти на конюшню. Саймон не мог понять, откуда на корабле лошади… Всё смешалось и перепуталось у него в голове. Потом он, кажется ненадолго заснул, а когда открыл глаза, – Анджела уже ушла.

Он был совсем один в каюте. Дверь, разбитая топором, качалась и скрипела на сквозняке. По полу катались две пустые бутылки.

Саймон попытался подняться, но судно качнуло, и он упал. Хмель ещё не совсем выветрился из его головы. Он никак не мог понять, куда подевались все люди…

Опасаясь упасть и во второй раз, он встал на четвереньки и пополз.

Судно сильно накренилось; подняться по лестнице стоило ему немалых трудов.

"В чём дело? Куда подевались люди?.." – подумал Саймон… Ему вовсе не было страшно. Он даже не понимал грозившей ему опасности.

В другое время человек, выползший из каюты на четвереньках, выглядел бы достаточно забавно. Но люди, столпившиеся на палубе, не обратили на Саймона никакого внимания. Сейчас им было не до него.

Один из матросов бросился вниз и исчез в бушующих волнах…

– Ого, – негромко пробормотал Саймон. – Что это он делает? Неужели решил искупаться?.. Неподходящее время для купания…

– Ты вдребезги пьян, – сказал боцман. – Мы тонем. Судно идёт ко дну.

– Убирайся к дьяволу! – запальчиво ответил Саймон. – Мне хочется выпить, а когда мне хочется выпить, мне наплевать, что подумают люди. Я пойду в трюм и принесу ещё рому…

С видом философа, изрекающего мудрую истину, Саймон повернулся к боцману спиной и начал спускаться вниз. Именно начал, потому что корабль накренился, и лестница стала слишком крутой; едва вступив на неё, он упал и покатился вниз, считая головой ступени…

Громко ругаясь, Саймон поднялся на ноги.

Трюм, наполовину заполненный зеленоватой водой, представлял собой печальное зрелище. Бочка, на дне которой осталось ещё немного рома, плавала по поверхности, под самым потолком.