Хозяйка истории

Последняя (искусствовед) определяла верхний возрастной предел всего «отряда», но, несмотря на малоперспективный возраст, именно ее кандидатура вызывала наибольший интерес у Руководства Программы. Считалось, что некоторые специфические реакции нашего искусствоведа свидетельствуют о зачатках дара, подобного тому, каким обладает Е. В. Ковалева. В декабре 1971 года мне удалось опровергнуть это ошибочное утверждение. Проведя серию эксклюзивных сеансов, я написал докладную, в результате чего после дополнительного обследования данная доброволка была отчислена из группы с диагнозом шизофрения параноидо-галлюцинаторной формы.

В остальном вплоть до марта 1972 года состав обеих групп не менялся.

Все эксперименты проводились в специально оборудованных лабораториях. Первая по значимости, не столько обусловленной техническим оснащением, сколько близостью к начальству, находилась в Главном корпусе, в глубоком подвале, отчего называлась нижней. Другая — пригородная или верхняя — на подмосковной даче, действительно вверх по реке Клязьме, недалеко от усадьбы знаменитого театрального режиссера К. С. Станиславского, настоящая фамилия которого, к слову сказать, Алексеев (что знают немногие). Его отец был промышленником, фабрикантом, обладателем огромного капитала. Третья лаборатория — южная — была в Евпатории.

К моему появлению в первой из них все наши объекты уже достаточно адаптировались к оборудованию, и на сексуальную реакцию оно никак не влияло.

Что же мне сказать еще о наших объектах?

Как персона противоположного пола, могу смело утверждать, что у них были все основания представлять для нас не только научный интерес, но и вполне человеческий, гуманитарный, иными словами, просто личный в отношении той или иной персоналии.

Сотрудничать с ними доставляло одно удовольствие.

Работали весело, споро, с огоньком.

Кажется, чувством юмора никто обделен тоже не был. Помню, как все вместе подтрунивали над радиофизиками, доводившими до ума искусственный фаллос, агентурным путем добытый из Сент-Луисского института биологии размножения. Снабженный оптикой, он еще содержал источник холодного света, позволяющий использовать цветную кинематографию. Позже практиковали видеозапись.

Пожалуй, именно с моим приходом в лабораторию как раз и пошло на убыль увлечение всякого рода искусственностью. Это можно проследить по протоколам.

Меня часто спрашивают о заработке. Наши сотрудницы получали неплохо. Правда, тут был дисбаланс. Разве не курьезно? — оплата у них сдельно-почасовая, тогда как мы, исполнители, все на окладе, в лучшем случае с квартальной премией?! И это при нашем ненормированном рабочем дне!

Но все равно никто не жаловался. Повторяю, работали увлеченно.

Никогда я так много не ел черной икры. Вместе с партнершей примерно за час до эксперимента мы обязательно съедали по бутерброду. За полчаса — еще по одному, причем мне полагалась добавка. Я уже не говорю о стерляди, о севрюге, об осетре… А семга восьмипроцентной жирности?! А каспийский лосось зимнего улова?! А миноги, миноги!.. Интересно, что миноги, оказывается, строго говоря, не есть рыба. Они рыбообразные и, не имея скелета, составляют класс круглоротых. Конечно, для восстановления сил, или, научно сказать, для сокращения рефракторного периода, лучше всего невские миноги. Волжские и тихоокеанские им немного проигрывают. Нельзя также забывать, что миноги занесены в Красную книгу, это обстоятельство следует подчеркнуть особо[145].

Я ничего не сказал о фруктах.

Вернемся к теме нашего разговора.

Чаще всего коитус отрабатывался по модели Волков — Ковалева, хорошо себя зарекомендовавшей в условно естественных условиях. Прорабатывались и другие направления. Экспериментировали под наблюдением врачей-специалистов: психологов, сексопатологов, эротоведов, эндокринологов, урологов, гинекологов, кардиологов, проктологов и даже постоянного логопеда. На каждое соитие составлялась особая карта. Все оргазмические составляющие каталогизировались. Любой вдох, всхлип, выкрик, записанный на пленку, подвергался тщательной экспертизе на информативность.

В четко заданные моменты копулятивного цикла исполнитель-инициатор (в бригаде которых я уже к ноябрю стал неформальным лидером) прибегал к различным ухищрениям, чтобы задать нашим чувственным и чувствительным объектам определенные психологические установки. Трудность заключалась в том, что исследуемые не совсем понимали, чего же от них добиваются, — истинные цели экспериментов, как уже об этом говорилось выше, скрывались от них из соображений строгой секретности.

Пребывая в блаженной уверенности, что работают на благо исключительно медицины, и не забывая о конкурсе, заслуженно выдержанном, наши партнерши заметно переоценивали свои способности. А зря. Как бы ни увлекались они нашими опытами, как бы ни вдохновляли их возможности исполнителей, какие бы ни брали они на себя в связи с этим повышенные обязательства, мы все-таки ожидали от них большего. И значительно большего ожидало от всех нас Руководство Программы.

Глава четвертая