Хозяйка кондитерской "Подарю вам счастье"

– Лучше отвечу по порядку, замечу лишь, что твой расчёт оказался верным, Этель. Но он сработал бы лишь в отношении того, кто позволяет эмоциям брать верх над разумом тогда, когда стоит поступить наоборот, как бы больно ни было. Ты никогда ничего не делаешь просто так, Этель. Значит, для расставания была веская причина, попытайся я докопаться до её сути расспросами в ту же ночь, попросту потерял бы тебя навсегда. Ты бы окончательно закрылась, если не возненавидела меня. Этого я никак не мог допустить и стал действовать, уйдя на время в тень. Первым же вопросом, что побудило тебя так внезапно изменить отношение ко мне, несмотря на найденное взаимопонимание днём, и не только. Ты резко закрылась, выстраивая стену не только внешне,но и внутренне, следовательно, проблема возникла не во мне, а в том, кто я. Мой статус тебя никогда не интересовал, а, значит, вывод один: должность.

Но зачем бояться инквизиторов той, которая практически не пользуется своим даром, ни в каких интригах не участвует, даже светской жизнью особо не интересуется? То есть версия участия в перевороте или чём-то подобном отпадает. Вывод напрашивался сам собой: дело в прошлом, а именно в твоём даре, его уровне. Ты отвергла меня, потому что испугалась. И с этим нужно было что-то срочно решать, хотя первоначально у меня были намерения показать, что опасаться меня не стоит. Увы, не получилось. Могу сказать, что о реальном положении дел с даром я догадался ещё во время нападения Лоуренса Листи с его дружками: перейдя в оборону, ты использовала простые заклинания и приёмы, вполне соответствующие третьему уровню, вот только выстраивала комбинации так, как маги, отрабатывавшие более сложные многоступенчатые конструкции не раз. Те, у кого действительно слабый дар, работают более грубо, с огрехами в переходах. Мне и раньше не давала покоя мысль о твоём обмане, я искал выходы, как обезопасить тебя, сохранив жизнь. Были кое-какие намётки, а твой рассказ о Мэри-Энн Флауэрс заставил окунуться в особенности работы с иномирянами.

Я успел во время последнего ужина в ресторации лишь сказать о том, что кое-какие законы в отношении их были изменены, но стоило всё-таки уточнить и об изменениях в отношении скрывающих свой дар, не принявших его частью своей жизни и потому не использующих в повседневной жизни. Но в тот момент ты и так пребывала в глубоком шоке, чтобы на бегу попытаться углубиться в подробности и быть правильно понятым. Кары не будет, Этель, не только по отношению к тебе, но и другим, кто все эти годы жил в страхе разоблачения. Собственно, всем этим я и занимался после того, как ты решила разорвать со мной отношения.

Этель обхватила голову руками, зарываясь пальцами в пряди. По её щекам заструились две прозрачные дорожки, но ни единого звука, ни всхлипа не последовало.

Я быстро подошёл к Этель и обхватил её руками за плечи. Говорить что-либо было бессмысленно до тех пор, пока она не воспримет всё сказанное мной, поэтому я снова сосредоточился на контроле за состоянием.

– Что же теперь будет?

– Для начала – обед. Когда в последний раз ты нормально ела? Наверное, не ошибусь, если в ресторации, когда был вынужден сорваться на захват банды Ханемана. Так что сейчас вернусь.

Оставив Этель собираться с мыслями, я действительно направился искать кухню, чтобы что-то приготовить съедобное. Но вскоре она сама туда пришла, укоризненно качая головой.

Глава 58. Объяснения

– Это худший обед, который меня когда-либо мог ждать за всю мою жизнь...

– Что-то не так? – я посмотрел на кофе, а потом на ровные стопочки аккуратно нарезанных сыра и ветчины.

Этель тяжело вздохнула, а потом, скинув с плеч плед, отобрала у меня джезву с дымящимся напитком: – Томас, кофе заваривают, а не варят до констатации смерти последней крупинки. «Варить кофе» – это просто устоявшееся понятие, которое, наверное, и сбило с толку. У тебя, кстати, сейчас хлеб подгорит.

– Всё, что смог! В конце концов, я сын герцога,и готовили у нас всегда повара с кухарками. Что вспомнил, то сделал, – я изобразил искреннее возмущение, чтобы не выдать радость оттого, что Этель снова перешла на «ты» и назвала по имени.

Кофе, собственноручно сваренное мной, было безжалостно вылито в раковину, а на конфорке появилась вторая сковородка.

– Спасибо тебе, Томас. За всё. И прости, если сможешь...

Этель стояла ко мне спиной, оттеснив от плиты, но я видел, насколько были напряжены мышцы. И как я мог ответить в данный момент? Только подойти сзади и, обняв, поцеловать в основание шеи. – Просто дай нам шанс...

– Я...

– Не нужно слов, просто пусть всё идёт как идёт. Тебе нужно восстановиться и прийти в себя после всех потрясений, а я буду ждать, сколько потребуется. В конце концов, почти две недели полностью в твоём распоряжении.