Хозяйка кондитерской "Подарю вам счастье"

– Что ж, приму на свой счёт в качестве комплимента. Но если всё действительно обстоит так, как вы говорите, то всё равно не вижу причины, заставившей вести себя столь развязно по отношению ко мне, причём дважды.

– В том переулке вы оказались как раз в момент задержания главного действующего лица по тому делу. Встретить дважды одну и ту же женщину во время расследования серьёзного преступления – это более чем подозрительно. Оплеуха, полученная мной в оранжерее, а также ваше возмущение вполне вписывались в образ недотроги, специально выбранный для того, чтобы отвести от себя подозрения. Соответственно, мне тоже пришлось примерить на себя некую роль, чтобы понять, кто вы.

– Прекрасно. То есть теперь я же сама и виновата в том, что случайно оказалась не в том месте и не в то время? Давайте начистоту, господин Кеннет, и не будем тратить ни моё время, ни ваше. Вы занятой человек, я – тоже. Расследование дела, основанного на доносе, в котором говорится об использовании афродизиаков и приворотных зелий слишком мелкое для того, чтобы им занялся лично сам главный инквизитор Рортана, а по сути – всего королевства Ангерт. Увидели знакомую фамилию и решили-таки добиться своего, получив ранее неоднократно отказ и нежелание с вами общаться?

Кеннет молчал, глядя прямо мне в лицо, хотя пару раз я замечала, как его глаза перемещались вниз, скользя по длинным ногам, облачённым в чёрные сетчатые чулки. Эдварда это зрелище тоже всегда приводило в искренний восторг, ведь под платьями с юбками в пол такого не увидишь. Разве что в спальне, и то если жена не скована приличиями и имеет в гардеробе не только сорочки для сна, длиной до щиколоток.

– Я действительно хотел извиниться, но другого способа не нашёл, так как много работаю, а на вечере у Леттери вы не дали мне ни единого шанса.

– Угу. И время поэтому выбрали именно такое.

Кеннет опустил глаза перед собой, словно пытался сосредоточиться перед тем, как сказать что-то важное или, наоборот, неприятное для него самого: – Это тоже связано с тем, что много работаю: просто потерял счёт времени, а инквизиторам был отдан приказ приступить к работе, как только ваша кондитерская закроется.

– Но при этом они выждали пару часов после окончательного закрытия. Довольно-таки странно, не находите?

Нет, всё-таки извиняющиеся мужчины – это всегда «нечто». Особенно в этом мире, где они привыкли править и диктовать женщинам условия не только во всём, что их касается и даже не касается. Вот и сейчас Кеннет мне напоминал очередную «ледышку», скованную приличиями и нормами, совсем не походящую на того разнузданного хама. Хотя не скрою, всё-таки живой огонёк настоящих эмоций мне удалось в нём рассмотреть, значит, ещё не совсем потерян как «живой» человек.

– Я разберусь, чтобы узнать, по какой причине так случилось, что мой приказ был нарушен, – снова подняв на меня глаза, произнёс Кеннет тоном, не вызывающим ни малейших сомнений, что так и будет.

– Допустим, что в результате нелепых стечений обстоятельств, мы неоднократно случайно сталкивались раз за разом. Вы хотели извиниться, вы извинились. Дальше что? Ваши люди не нашли в моей кондитерской ничего из тех веществ, о которых говорилось в доносе. Тем более что это не первые, думаю, и не последние происки конкурентов. Могу даже поклясться, что ничем подобным не промышляю, так как предпочитаю играть честно, и дорожу своей репутацией. На то, чтобы дать показания и подробно ответить на возможные вопросы уйдёт не более получаса. В принципе, можно было уже давно покончить со всеми необходимыми в подобном случае процедурами, или это какой-то очередной изощрённый способ, чтобы затащить меня к себе в кровать, господин Кеннет?

Играла ли я с огнём? Несомненно. Но мне необходимо было снова и снова «тыкать его носом» в его же «вину», закольцовывая тем самым разговор и смещая акцент с официальной причины моего появления в стенах инквизиции, но при этом упоминая о ней вскользь, как о чём-то несущественном.

– Значит, вы так и не приняли мои извинения, – совершенно будничным тоном уточнил Кеннет.

– Почему же? По правилам хорошего тона я не могу их не принять. Это будет попросту неприлично. (Ага, заявила дама, одетая более чем откровенно по местным меркам), – я небрежно махнула рукой. – А как там на самом деле... Разве для вас имеет значение? Сомневаюсь.

– Хорошо, – как-то совершенно неожиданно быстро согласился Кеннет и взял чистый лист бумаги. – Ваше имя, принятое при регистрации?

– Этель Арист, в замужестве Айвори. В настоящее время вдова покойного одиннадцатого графа Айвори Эдварда.