Хозяйка леса

…В доме лесничества все слышно Парфенову. За стеной бренчит гитара: это в комнате Коли. Звучит радио — это в комнате Анастасии Васильевны. Гремит печная заслонка, слышен ворчливый голос Матвеевны — это из кухни. Как ни странно — звуки не раздражают Парфенова, а успокаивают. Ночью, когда вдруг замирала жизнь, ему казалось, что в доме он один и у его изголовья стоит смерть. Темнота давила его, тело покрывалось холодным потом, во сне душили кошмары. Утром Матвеевна приносила кипящий самовар. В душе он радовался ее приходу, но виду не показывал. Днем забегал к нему Коля, приносил свежие газеты. Вечером он слышал, как возвращалась из лесу Анастасия Васильевна. Она всегда заходила к нему, справлялась о здоровье, он отвечал односложно и не глядел на нее. Часто наведывался Куренков, садился на кровать и, не умеряя своего громового голоса, шутил, смеялся, рассказывал разные истории. При нем Парфенов оживлялся, розовел, ощущал прилив сил. Куренков, под предлогом, что больному нужно усиленное питание, притаскивал продуктов на целый взвод. Со стола Матвеевны не сходила боровая дичь, зайчатина, белый хлеб и сласти. Старуха души не чаяла в своем Михаиле Кузьмиче, расхваливала дочери его достоинства. Анастасия Васильевна, как всегда, отмалчивалась.

В один из воскресных дней навестил больного и Рукавишников. Он принес маринованных грибов, пирогов с брусникой, жареную курицу — подарок от Валентины Карповны. Объездчик рассказал о лесных новостях. Анастасия Васильевна и он сделали отводы у Черного озера. Натоптались по болотам да взгорьям. Достается ей здорово. Без помощника ей, известное дело, тяжело: работает за двоих. На прошлой неделе с дядей Сашей вырубку на Отраде принимала, каждый пенек проверяла. Ох, и ухари пальщики Отрадненского пункта! Пни оставили высокие и снежком прикрыли. Куренкова прижала Анастасия Васильевна: схватил дружок твой штрафу рублей на пятьсот. Любомиров хоть и не любит хозяйку леса — она у него — бельмо на глазу, — но относится он к ней с уважением.

У Парфенова разлилась желчь. Любомиров относится к Самоцветовой с уважением, а его презирает. И почему он раньше угодничал перед Любомировым? Почему не заставил уважать его, считаться с ним? Ведь он был лесничим, хозяином леса?

Вспыхнувшее раздражение погасло, как спичка на ветру. Усталость разлилась по всему телу, заныла больная нога. И опять впереди бессонная ночь и мысли, тяжелые, как могильный камень.

39

На реке буграми вспучился лед, местами проступила темная вода. По утрам замерзшая земля еще звенела под ногами, низкое солнце светило скупо, неярко, но в воздухе чувствовалось приближение весны. Как-то в усадьбе Анастасия Васильевна услышала весеннюю песню синицы. В лесу все чаще стала раздаваться барабанная дробь дятла.

Парфенов жил в лесничестве. Куренков приделал к стулу ролики. Больной, не тревожа ногу, раскатывал по дому на своем «лимузине». Парфенов помогал Коле составлять сводки, отчеты, принимал посетителей, а вечером, когда Анастасия Васильевна возвращалась с работы, подробно рассказывал о всех делах конторы за день. Постепенно и незаметно таяла его враждебность к ней. Так незаметно тает снег весной. Сверху его подогревает солнце, с боков подтачивают теплые ветерки, снизу плавят ручьи талой воды; глядишь — от толстого снежного покрова остается тонкий слон в черных прогалинах, и он мало-помалу рассасывается.

Время шло. Амбулаторный врач обещала Парфенову скоро снять гипс. Парфенов волновался. А вдруг неправильно срастется кость? Тогда не видать ему леса, не бродить с ружьем по чащобам…

В свежем номере журнала «Лесное хозяйство» Парфенов нашел статью профессора Коронатова: «Перспективы развития лесокультурного дела на северо-западе таежной зоны». Его поразила одна цифра. За последние десять лет в Карельской республике гари, прогалины, редины и необлесишиеся вырубки составили около миллиона гектаров. Профессор писал, что нельзя надеяться на естественное рождение леса. Новому лесу надо помочь вырасти. Он ратовал за аэросев хвойных.

Парфенов показал статью Анастасии Васильевне:

— Миллион гектаров пустырей! Это же катастрофа! Он предлагает аэросев. А кто даст семена и самолеты?

Анастасия Васильевна внимательно посмотрела на Парфенова: «Наконец-то и ты стал болеть за наше общее дело!»

Статья живо напомнила Анастасии Васильевне ее поездку в Ленинград, визит к профессору Коронатову, их беседу о судьбах леса. Профессор записал в свою книжечку адрес лесничества, когда она прощалась с ним. Зимой она послала ему письмо, просила помочь с аэросевом. Судьба ее послания осталась неизвестной. И вот статья как частичка ответа на ее письмо.

Это была не холодная констатация фактов, а настоящая, большая тревога за судьбу карельских лесов.

— Кто виноват, что лесовозобновление так запущено?

Парфенов пожал плечами. Иди, разберись!

Анастасия Васильевна прошла по конторе, задумчиво посмотрела на карту лесничества.

— Да, кто же все-таки виноват, а Гаврила Семенович? Управление? Министерство? Наука? Мы, низовые работники? Лесозаготовители?

Парфенов молчал.