Хозяйка леса

О, вы счастливые науки!
Прилежны простирайте руки
И взор до самых дальних мест.
Пройдите землю и пучину,
И степи, и глубокий лес.

— Ломоносов?

— Он, Михайла Васильевич. Хорошо сказал, неправда ли? Завещание нашим ученым.

И они заговорили о людях лесной науки. Анастасия Васильевна больше слушала и спрашивала. Алексей Иванович столько знает! Ей все интересно, все ново. Он отвечал на ее вопросы, листая книги, показывая страницы, на которые ей следует обратить внимание. Они стояли у раскрытого книжного шкафа, а Нина сидела на диване и наблюдала за их оживленными лицами. «Алеша любит ее общество. Не понимаю, что он в ней нашел? Странный вкус у моего мужа. Его друзья: мастер, лесничая. Он мог бы выбрать друзей среди преподавателей курсовой базы, инженеров».

— Друзья мои, не довольно ли о высоких материях? — Нина мягко улыбнулась.

— Да, да, конечно, — спохватился Баженов. — Я и Анастасию Васильевну уморил. Он торопливо поставил книгу на прежнее место.

— Будем лучше чай пить.

Анастасии Васильевне было жаль прерванной беседы. Баженов ушел на кухню поставить на примус чайник. О чем ей говорить с Ниной? Пожалуй, лучше всего уйти, но что-то удерживало ее. Нина накрыла стол голубой скатертью, поставила красивые фарфоровые чашки, розетки для варенья.

— Алеша, нарежь сыру.

— Хорошо, Ниночка, — отозвался из кухни Баженов.

Нина разливала чай. За столом Баженов, принимая от нее чашку, благодарил влюбленными, счастливыми глазами. Они очень подходили друг другу: оба рослые, красивые, воспитанные. Анастасия Васильевна с досадой подумала, что она завидовала их счастью.

Поговорили о погоде — рано началось тепло, обменялись мнениями о недавно просмотренном кинофильме «Живой труп». Разговор снова перешел на дела в леспромхозе. Баженов сетовал, что на нижней бирже не хватает людей. Из семи бревносвалов работают только пять, сцепы простаивают.

— С рабочей силой — катастрофа, — жаловался он, обращаясь к Анастасии Васильевне. — Ждем сезонников из колхозов. Сезонники тоже нас не спасут. Неквалифицированная рабочая сила. Их быстро не сделаешь трактористами, крановщиками, машинистами. А капитальное строительство? Черепашьи темпы. До сих пор возятся с фундаментом центральных ремонтных мастерских. А строительство лесовозных дорог?

— Алеша, ты — дома, — выразительно сказала Нина.

— Хорошо, хорошо, — виновато улыбнулся Баженов.

В комнате наступило молчание. Баженов звенел ложечкой в чашке, Анастасия Васильевна допивала свой чай. В открытую форточку влетали тихие и нежные звуки музыки. В доме напротив кто-то играл на скрипке.

— Как тосклива наша жизнь, боже мой! — вздохнула Нина, облокотясь на стол и держа свои красивые руки вровень своих губ. — Дни серые, однообразные. А время летит и летит…

— Чего тебе не хватает? — ласково усмехнулся Баженов.

— Ах, Алеша, ты прекрасно знаешь, чего мне не хватает! Нормальных человеческих условий, культурных развлечений. Того, что и тебе. Но ты притворяешься, что всем доволен, а я не могу притворяться.

— Я притворяюсь? — Баженов удивленно пожал плечами. — Зачем мне, Ниночка, притворяться? Мне здесь нравится. Работа, люди… А что касается нормальных человеческих условий, извини меня, но ты несправедлива. Жаловаться нам с тобой грешно. Нам дали хороший дом, просторный, светлый, теплый. По-честному признаться, не такое уж роскошное жилье мы имели в Ленинграде. Одну комнату.

— Одну, но в Ленинграде, — подчеркнула Нина.

— Понимаю, — согласился Баженов. — Здесь нет театров, филармонии, музеев. Приходится довольствоваться радиоприемником.

— Анастасия Васильевна, посочувствуйте мне. Мой муж не хочет понять, что я погибаю от скуки, — сказала Нина тоном избалованной женщины.

Анастасия Васильевна промолчала.

— Готовил я тебе сюрприз, Ниночка, но так и быть, открою тайну, — Баженов сделал хитрое лицо. — Угадай, что я выписал тебе из Ленинграда?

— Говори, Алеша. Не люблю загадок.

Баженов поднял указательный палец правой руки вверх, торжественно произнес по слогам:.

— Пи-а-ни-но!

Баженов сиял. Он хорошо придумал. Теперь она не будет вечерами скучать. Он так любит слушать ее игру, ее пение.

— Ты с ума сошел! Немедленно дай телеграмму, чтоб не отправляли.

У Баженова вытянулось лицо:

— Почему?

— Мы скоро уедем отсюда. Подумай, сколько будет возни с отправкой пианино в Ленинград.

Баженов с минуту сидел молча, чертил ножом по скатерти.

— Нина, мы приехали сюда надолго, — мягко сказал он.

— Но не на всю жизнь, Алеша? — Нина говорила ласково, спокойно, но Анастасия Васильевна заметила непотухающий злой блеск в ее глазах. — Я понимаю, ты хотел сделать мне приятное, но ты зияешь, я очень люблю свое пианино, а в пути его могут испортить.

— Как хочешь, — покорно согласился Баженов,

— А телеграмму пошли сегодня же.

— Хорошо.

Пока между супругами шел разговор, Анастасия Васильевна перелистывала книгу «лесного знателя» Фокеля и думала: «Лисичка. Умна, хитра. Обведет его вокруг пальца, он и не заметит. Он — воск в ее красивых лапках».