Хозяйка леса

Ей представился выступавший в Москве, в лаборатории, среди книг, карт, бесшумных лаборантов, сосредоточенный, углубленный в свои научные исследования. Ученые всегда казались ей особенными людьми. Она питала к ним почтение и нечто похожее на чувство благоговения. Конечно, кандидат знал не только свою лабораторию, кабинет и столичную жизнь. Он, безусловно, бродил по лесам, в дождевике и сапогах, ночевал в палатках, а то и просто у костра, жарил на вертеле боровую дичь на ужин. Она смотрела, как его указка энергично путешествовала по многочисленным картам и схемам, развешанным на стенах у кафедры, раздумывая над его словами. Запас древесины возрастает с севера на юг? Ясно! Карельские леса богаче Мурманских и Архангельских и Коми? Безусловно! Приезжайте в Хирвилахти, посмотрите на штабеля древесины на складах, полюбуйтесь поездами, увозящими наш лес во все концы Родины. Недаром совещание собралось в скромной столице лесной республики. И откуда только ни приехали сюда гости! Восточная Сибирь, Урал, Казань, Москва, Ленинград, Западная Сибирь, Белоруссия, Архангельск, Коми АССР, Латвия, Эстония, Дальний Восток. Пожалуй, никогда еще этот небольшой зал заседаний не видел в своих стенах столько людей науки. Не каждому лесничему удалось попасть на такое важное совещание… Анастасия Васильевна снова заставила себя слушать. — «Мы должны позаботиться о реализации наших планов. Мы еще мало делаем для производства, но практические работники и этого малого не используют. Содружество науки и производства должно быть тесным», — с подъемом закончил докладчик. Ему вежливо похлопали. Он быстро собрал свои бумажки, молодо сбежал с кафедры и с довольным видом сел за стол президиума. Поблескивая глазами, он что-то зашептал на ухо седому и нахмуренному председателю с депутатским значком на лацкане черного пиджака. Председатель слушал, кивая головой, потом поднялся и объявил фамилию следующего докладчика.

Анастасия Васильевна вырвала листок из тетради, написала крупными, косо падающими буквами: «Если вы сами признаете, что «должны изучить… разработать… активно содействовать», то что мешает вам осуществить ваши намерения? Мы — практики — ждем ваших указаний. В лесничествах дело обстоит очень плохо». Она сложила записку, надписала фамилию и передала записку впереди сидящему молодому человеку в спортивной куртке. Тот положил ее на стол перед председателем. Только что выступавший ученый прочитал ее послание, собрал морщины на лбу, посмотрел туманно-черными глазами в зал и спрятал записку в боковой карман пиджака. Анастасия Васильевна ждала ответа на свою записку до конца совещания, но так и не дождалась.

Участников совещания отвозили в гостиницу на машинах. Анастасия Васильевна с Баженовым ждали своей очереди у подъезда. Со стороны озера веял свежий ветер. По улице шли прохожие, у светлого здания кинотеатра «Сампо» толпилась молодежь.

— Каковы ваши впечатления? — равнодушно спросил Баженов. Он смотрел в сторону, казался усталым.

— Пока еще очень неопределенные, Алексей Иванович. Пытаюсь переварить все, что слышала с кафедры.

Анастасия Васильевна проследила глазами за подъехавшим зимом, в который садился кандидат наук из Москвы. Зажав пухлый новенький портфель под мышкой, он юркнул в машину, мелькнув полами серого макинтоша.

Площадка у подъезда опустела. Они остались ждать машину.

Баженов порылся в карманах своего синего плаща, достал портсигар, молча закурил, сбивая пепел в урну. Он явно не хотел поддерживать разговор.

Анастасия Васильевна украдкой наблюдала за его лицом.

— Вы чем-то обеспокоены, Алексей Иванович?

— Нисколько, — сухо ответил он.

Анастасия Васильевна пожалела о своем вопросе. Но что с ним? Как плохо он настроен, — с тревогой думала она.

Баженов посмотрел в даль улицы, на подходивший зим:

— Кажется, ковер-самолет за нами…

Предстояло два дня напряженной работы на секциях.

Анастасия Васильевна по-прежнему внимательно выслушивала каждое выступление, стараясь не упустить ничего полезного для себя.

Большое впечатление произвел на нее доклад известного ученого-лесовода из Ленинграда.

Большелобый, с пышной седеющей бородой, в сером старомодном костюме, он говорил резким тонким голосом, немного картавя.

Седые вьющиеся брови то взлетали наверх, то падали на сухие веки. При его появлении на кафедре все оживленно заулыбались. Профессор не держал перед собой никаких бумажек. Он говорил быстро, раздражительно.

— На вырубках береза, ольха, осина вытесняют сосну и ель. Десять процентов площадей вырубок совершенно не возобновляется. Это относится и к Карелии, товарищи. В соответствии с директивами Девятнадцатого съезда партии лесозаготовки перебазируются в таежные районы, а это значит, что площади вырубок возрастут. В нашей среде бытуют взгляды: «Лесные ресурсы страны неистощимы». Явное преувеличение! Спелых и перестойных деревьев хватит рубить лет на сто. Согласен. Но мы должны думать о расширении производства сейчас, мы должны думать о будущем.

Профессор отпил глоток холодного чаю и продолжал в повышенном тоне, словно сердясь на кого-то.