Хозяйка леса

Анастасия Васильевна наблюдала за сидящими в зале. У многих на лицах была явная скука, равнодушие, томление. Некоторые дремали, а у окна старичок в форме директора лесхоза сладко спал. Председатель слушал с ровным почтительным вниманием, украдкой посматривая на ручные часы. В президиуме перешептывались, передавали друг другу записки, тихо улыбались. Две стенографистки, сидевшие впереди кафедры, бойко строчили, не поднимая головы от бумаг. Анастасия Васильевна усилием воли заставила себя слушать доклад. Брови ее были сдвинуты.

Досада, разочарование, недовольство овладели ею. Пусть она не понимает сугубо-научных докладов о лесе, но она знает лес, запущенные вырубки. Встать бы сейчас и сказать залу: «Товарищи, поедем в наше лесничество. Вы потеряете день, но вы увидите, как мы живем, работаем, как боремся за лес, за зеленого друга. Он просит нашей помощи. Научите нас, работников лесничества, по-настоящему выращивать новые леса».

С кафедры, кружась, упал лист бумаги. Профессору подали лист, он поблагодарил, и опять в зал понеслось тихое жужжанье.

Все с облегчением вздохнули, когда закончился пространный доклад. В зале раздались запоздалые жидкие хлопки. Профессор сел на свое место и, придерживая на коленях папку с тезисами, устало прикрыл глаза.

Анастасия Васильевна многого ждала от прений. Наверное, выскажутся товарищи, выльется все, что на душе наболело. И что-то, все-таки, решится…

И вот наступил последний день совещания. Начались прения. И опять ученые один за другим выходили на трибуну и спорили по теоретическим вопросам.

Анастасия Васильевна мало понимала в их спорах. Ее товарищи по профессии — лесничие из Медвежьегорска, Кестеньги и Ухты, с которыми она познакомилась в гостинице, — сидели с лицами скучными, явно разочарованными. Так далеки были споры ученых от жизни лесничеств.

Но вот слово получил представитель Главного управления лесного хозяйства. «Практики заговорили», — подумала Анастасия Васильевна, молчаливо обменявшись взглядом с лесничим из Кестеньги. Немолодой человек с резко очерченным профилем и большими залысинами на лбу быстро поднялся на кафедру. Он крепко ухватился жилистыми руками за крышку кафедры и подался вперед.

— Товарищи! Через три-четыре года мы будем вырубать огромные территории. Как восстанавливать леса? Поезжайте по южной Карелии — в Прионежье, на Ведл-озеро, Олонец. Четвертая часть вырубок превратилась в пустыню, а из возобновившихся лесов — почти три четверти лиственные. А нам нужны хвойные леса. Как решить проблему восстановления? Кострища, лесные культуры, аэросев — вот пути выращивания нового леса. Объем этих работ надо утроить. Рабочих в лесном хозяйстве нет. Нужны машины, а на совещании о технике ни звука.

Почему в нашем хозяйстве до сих пор не появился якорный покровосдиратель? Ведь это орудие давно изобрели сотрудники научно-исследовательского института в Ленинграде.

Анастасия Васильевна черкнула в тетрадке: «В Ленинграде узнать».

— Товарищи ученые, дайте нам, практическим работникам, дельные советы, где и как производить лесовозобновление. Вопрос серьезный. Дальше. Нам нужно широко развивать аэросев. Решите и эту проблему. Леспромхозы стремятся вырубать защитные зоны вдоль Онежского, Ладожского озер, рек и каналов и сплавных путей. Мы запрещаем, а они говорят: «Надуманно, необоснованно, отсебятина — ваши запретные полосы». Пусть наука скажет свое слово… Далее: некоторые ученые считают, что недорубы могут обсеменить вырубки. Мы, практики, в данном случае, с учеными не согласны. Недорубы — это осина, береза, неполноценные, фаутные сосна и ель. Какие же это источники обсеменения? От худого семени не жди хорошего племени…

Анастасия Васильевна внимательно слушала оратора. Президиум не отрывает глаз от выступающего. В зале ни кашля, ни скрипа стульев. Не только содержание, но и интонации голоса представителя управления заставили всех напряженно слушать. Тут было и возмущение, и упрек, и просьба, и требование…

— Мы, практики, понимаем содружество с наукой, как действие, — закончил свое выступление представитель управления.

В зале стояла тишина. В президиуме тихо переговаривались.

— Вот именно, как действие! — слишком громко сказал директор лесхоза, тот самый, что пил в буфете лимонад с таким же пожилым, как он сам.

— Можно мне слово? — послышался из глубины зала чей-то робкий голос.

На кафедре появился седой, морщинистый мужчина. Назвав себя директором одного из лесхозов северного района Карелии, он одернул парадный китель, медленно вынул из футляра очки, водрузил их на крючковатый нос и стал похож на доброго старого учителя. Вот сейчас он заговорит мягко, неторопливо: «На прошлом уроке мы с вами…»