Хозяйка леса

Но неожиданно для всех директор заговорил с горячей болью, обидой и осуждением. Он в тупике. Управление и министерство ничем не могут помочь. Как быть дальше? Мириться с существующим положением, работать и не думать о будущем? Ждать директив? Ждать машин, помощи ученых в улучшении пород леса? Или не лезть вперед и жить спокойно? По он уверен, что армия лесоводов не может оставаться равнодушной к судьбам леса в Карелии. Да и не только в Карелии. Во всей стране. Положение в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке не лучше. Все ли ученые видели лес после рубки? Видели ли они, что оставляют после себя лесорубы? Пространство, зарастающее лесными сорняками, и на тысячах гектаров вырубок рождаются болота.

«Да, он говорит то, что я думаю! Если бы наш Зайцев был таким», — подумала Анастасия Васильевна, проникаясь к нему симпатией.

Директор отпил из стакана воды, аккуратно вытер рот платком и продолжал:

— Если бы в каком-нибудь колхозе оставили весной поля необработанными и не посеяли хлеб, все забили бы тревогу: и сельсовет, и райисполком, и райком партии, и, наверное, здесь, и в Центральном Комитете стало известно… Как же! Не посеять хлеб! Неслыханное дело. А на вырубки в лесу все смотрят спокойно. В министерстве сельского хозяйства, которое ведает нашими лесами, нам, лесоводам, говорят: «Лесничество — не колхоз, беспокоиться нечего, лес сам по себе растет, а вот хлеб надо посеять».

— И леса надо сеять, — произнес кто-то в зале, воспользовавшись наступившей паузой.

— Но, чтобы на голом месте вырос новый лес, его тоже надо посеять, — продолжал директор, обращаясь к президиуму. — Мы оставляем семенные деревья, их валит буря, мы отводим куртины — в них залезают с топором лесозаготовители. Все время идет война с лесорубами. Тракторы и лебедки мнут и ломают молодняк. Конечно, никто из лесоводов не восстает против механизации лесозаготовок, но дайте и нам машины, освободите нас от лопат и мотыг. Каждый год мы вырубаем в Карелии лес на площади, равной Крыму, а новый выращиваем крохами.

— Вы к нам приезжайте, посмотрите наше хозяйство. Похвалиться нечем, — с горечью произнес он и устало сел на свободный стул в первом ряду.

«По всей Карелии картина одна и та же», — подумала Анастасия Васильевна, спускаясь по лестнице в гардеробную.

Здесь ее ждал Баженов.

— Признаюсь, я устал. Столько докладов. А вы еще что-то записывали? — Баженов кивнул головой на тетрадь Анастасии Васильевны, которую она держала в руках. — Руководство к действию?

Он шутил, улыбался, но глаза его оставались невеселыми.

— Ждала я, Алексей Иванович, от совещания большего. В сугубо-научных докладах мне трудно разобраться, судить о них не берусь, но сами ученые признаются, что сделали для нас мало. Лесная наука, мол, отстает от запросов производства, все еще в долгу перед практиками. Хочется сказать ученым: «Так не отставайте, товарищи! Все зависит от вас».

— Слава богу, что я не лесовод, — усмехнулся Баженов, подавая ей пальто. — Мы, лесорубы, говорили о конкретном. Наши ученые связаны с жизнью, с нами, производственниками. Все их доклады были интересны. Нам наука помогает в ощутимых формах: техникой, практическими советами. Наш союз с учеными дает материальные результаты: кубометры древесины. Завидуйте нам, товарищ лесовод.

— Давно завидую, — принужденно улыбнулась Анастасия Васильевна. — Вы держитесь на ногах твердо. Ученые лесной промышленности, изобретатели — частые гости в леспромхозах. А вот к нам в лесничество редко кто из ученых наведывается. В прошлом году, например, приезжал в Хирвилахти работник сектора леса филиала Академии наук, но делами лесничества он не интересовался. Он собрал материал для диссертации и уехал. Какая же нам польза от таких ученых?

— Вот если бы побольше было таких ученых, как профессор из Ленинграда. Какой чудесный доклад, вернее, не доклад, а проникновенную речь сказал он о лесе! Жаль, что вы не слыхали…

У подъезда стояла вереница машин. Они заняли места в одной из них. К машине подошел Погребицкий. Водитель распахнул перед ним дверцу кабины. Погребицкий хлопнул дверцей, уселся, не оглядываясь назад. Машина, зашипев, мягко тронулась, через минуту набрала скорость и понеслась по улице.

Когда машина подошла к гранитной обочине у розового здания гостиницы, пассажиры встретились лицом к лицу. Увидя Баженова, Погребицкий изобразил на своем лице нечто вроде приятного изумления.

— О, Алеша! Оказывается, мы с тобой ехали в одной машине? — Он мягко, почти ласково улыбнулся, сияя золотыми коронками. — Ну, Алексей, совещание закончилось, теперь мы можем с тобой поговорить.

— После, — угрюмо пробормотал Баженов.

«Они знают друг друга?»— удивилась Анастасия Васильевна.

Погребицкий открыл перед ней тяжелую дверь подъезда. Поднимаясь по лестнице, он бесшумно касался черными ботинками красной ковровой дорожки, прихваченной к лестнице медными прутьями, сбоку поглядывал на Баженова. Погребицкий не хотел отпускать «старых друзей», как он называл их.

— Вы должны со мной поужинать.