Хозяйка механической мастерской

- Ваша магия чисто-голубого цвета, - ответил он на недосказанный вопрос. – Первый раз вижу такой чистый цвет, без примесей. А вот когда вы вдыхаете жизнь сердцу машин, он приобретает другие оттенки. У Лупоглаза и Кнопы разные, представляете?

- Как интересно, - искренне выдохнула я, все еще находясь под впечатлением.

- Магия вообще интересна, - подмигнул мне мистер Вудс. – Но, кажется, пришло время превращать вас в мужчину…

Чтобы замотать грудь пришлось пожертвовать простыней. Дышать было тяжеловато, но по сравнению с корсетом все оказалось не так уж и страшно. От усов пришлось отказаться – на моем лице они смотрелись чужеродно и притягивали не нужное внимание. От парика тоже – куда проще оказалось заколоть волосы наверх и нацепить кепку-восьмиклинку, которые обычно носили разносчики газет. Надела широкие штаны, рубашку с длинными рукавами, жилетку, что была мне велика, и превратилась в озорного пацаненка.

Детский труд стоил дешевле, чем взрослый, поэтому подростков с радостью брали на работу.

- Вот, смотрите, какой оболтус уже вымахал, - хлопотал вокруг меня Вудс перед управляющим фабрики. – Пора бы деньги зарабатывать! Не все на шее родителей сидеть!

Толстый, лысоватый мужчина без особого интереса посмотрел на меня.

- Сколько лет?

- Пятнадцать! – ответил за меня Вудс. Я молчала, боясь выдать себя слишком тонким голосом.

- У нас и с десяти берут, - хмыкнул управляющий, делая запись в пухлой потрепанной тетради. – Ладно, работать будешь всего двенадцать часов, а не восемнадцать. Оплата два серебряка за неделю. Опоздаешь на смену – выпорю. Увижу, что болтаешься без дела – выпорю. Будешь стоять у станка. Садиться строго воспрещается, разговаривать тоже, если отвлечешься от работы…

- Выпорю, - буркнула я, уткнувшись взглядом в носки своих сапог.

Мистер Вудс тут же наградил меня неслабым подзатыльником.

- Именно, - поднял на меня неприязненный взгляд управляющий. – Еще раз меня перебьешь, познакомишься с розгами уже сегодня. Ясно?

Я, не поднимая глаз, кивнула. Все говорили, что условия труда на фабриках ужасающие, но я не представляла насколько отвратительно еще и отношение.

- Так вот, - удовлетворенно продолжил он. – Сегодня поработаешь грузчиком. Рабочие под руководством инженера начнут разбирать сломавшийся погрузчик, будешь помогать. Ты тоже, - кивнул он Вудсу. – От вас, новичков, там пользы больше будет, чем за станком.

Я чуть не подпрыгнула от радости! Надо же, как повезло! Но улыбке отразиться на лице не позволила, ведь улыбаться по видимому тоже нельзя…

На фабрике изготовлялись хлопчатобумажные ткани. Пока мы шли до сортировочного центра, прошли через несколько рабочих помещений. Внутри стоял жуткий туман из взвеси хлопковой пыли, запаха машинного масла и чада газовых фонарей. А самое страшное, что здесь действительно работали дети. Длинные, бесконечные ряды машин, вдоль которых копошились рабочие разного возраста. Десятки маленьких тощих фигурок. К ногам некоторых ребят были подвязаны высокие деревянные колодки, чтобы они могли доставать до станков. И вид их был изнуренным и уставшим. Вот оно, детство нищих Желтых кварталов…

Я поежилась, чувствуя, как во мне поднимается ненависть. Почему кто-то богатеет, а кто-то каждый день губит здесь свое здоровье и жизнь? Почему так несправедливо все устроено? Окунувшись в этот ужас, увидев его изнутри, я сейчас как-никогда была солидарна с Кэтрин в желании, чтобы владельцы этой каторги захлебнулись в собственных отходах. Даже мелькнула мысль совершить здесь какую-нибудь диверсию, но… Люди и так идут сюда от безысходности, а так вообще останутся без доходов. Прежде чем ломать, нужно предложить что-либо взамен…

Сортировочный центр был огромным. У меня даже закружилась голова, когда я посмотрела вверх и увидела все эти перекрытия на огромной высоте, множество кран балок, дымящий локомотив прямо внутри с пока еще пустующими вагонами, огромные ящики и в центре всего этого, как умерший паук посреди паутины, сортировщик: лапы опоры расставлены в стороны и как будто согнуты в коленях-шарнирах, в центре кабина, а клешня, которой запросто можно наполнить половину вагона понуро висит… Я невольно присвистнула.

- Масштабы поражают, да, малой? – с гордостью спросил управляющий.

Я торопливо кивнула, пряча глаза.

- Так, вот ваш мастер мистер Николсон, на сегодня вы в его распоряжении, - он подвел нас обоих к мужчине лет сорока, с заветренным, хмурым лицом.

- Имя? – сурово поинтересовался он.

- Чарли, - представился Вудс. – А это мой племянник – Энди.

- Опять детей прислал, - проворчал мистер Николсон, недовольно глядя вслед уходящему мужчине, и повернулся к нам. – Так. Оба на третью левую опору. Сначала снимаем обшивку корпуса, потом разбираем остов. Дана команда закончить сегодня, поэтому на легкие деньги не надейтесь. Пошли! – шикнул он, как на нашкодивших котов, и мы побежали вперед.