Хозяйка Мерцающего замка

А он не расстроился, не разозлился и даже не психанул. Улыбнулся этакой всепонимающей улыбкой и пробормотал:

– Кстати, хорошо, что напомнила. О своей жене я тоже собирался сегодня рассказать, – Гад! Гад! Как он это делает, через все слои защиты? Я ведь даже не думала о ней почти ни разу! – Поедешь так или переодеться хочешь?

Если бы злость можно было разливать в баночки и продавать, я бы после сегодняшнего утра могла озолотиться. И самое поганое, что кое-кто это прекрасно понимал.

Значит, переодеться?

– Нет, спасибо. Ромка… то есть, я имела в виду, герцог Сафф заметил, что мне этот костюм невероятно идёт, а я за годы знакомства привыкла доверять его мнению, – Кострик раздражённо дернул уголком губ. – Единственное… если господин начальник позволит, я бы хотела доделать кое-какие дела, – демонстративно подвинула к себе клавиатуру, игнорируя   гневный прищур дракона. – Одна.

Самой большой, самой главной и, по большому счёту, единственной проблемой Тимура Кострина всю его жизнь были женщины. Ну, а как по-другому, если твой отец человек, а мать дракон? У драконов не забалуешь. У них в Дранкхарре давно и надёжно утвердился матриархат. И не потому, что мужики подкаблучники, как думают многие. Драконы-подкаблучники? Это утопия!

Однако когда твоя жена во второй ипостаси больше тебя в два раза (это при хорошем стечении обстоятельств, а при плохом… о плохом пусть муж королевы страдает), ты начинаешь смотреть на мир немного иначе.

Потому что, во-первых, кому-то нужно защищать Дранхарру от Диких (нет, мужчины-то и сами справились бы – и справлялись всегда, – но ради какого Первородного Ядра рвать свою жопу, если одна женщина только своим присутствием на заставе отпугивает всех Диких на добрую сотню миль?). Во-вторых, только от самки… пардон, от женщины зависел уровень популяции. Потому как контрацепция у драконов давно считалась атавизмом. Ну, как считалась? Нет у драконов контрацепции, да и на Ядро её! Зачем она нужна вообще, если одного желания женщины достаточно. Хочет ребёнка – получит ребёнка. Не хочет –  потенциальный папаша нервно курит в сторонке. И неважно, какого роду племени этот самый папаша, человек ли, дракон ли, василиск или, допустим, вампир (хотя в силу некоторых обстоятельств в последнее время Тимур Кострин к вампирам как-то охладел), если его огненная половинка не хочет малыша, то как ни старайся…

В общем, шиш.

А ещё драконицы сами себе выбирают мужчину. Не в том смысле, что кидаются на первого встречного и тянут к алтарю. Но… но чтобы мужчина надел на безымянный пальчик колечко и попросил руки и сердца – это моветон. С другой стороны, Эргеррия, мать Тимура,   получив от Евгения Кострина кольцо и предложение руки и сердца, как-то сумела растаять со скоростью мороженого на августовском зное и даже родила смешному человечку ребёнка… Мальчика. Стыд и позор.

Стыд и позор – именно так Тимур относился к своему родителю первые пять-шесть лет своей жизни… Ну, может, не все пять, а только те, которые помнил, и ровно до того момента, пока в его жизнь не ворвался Дед.

Он был бурей, грозой, свежим порывом ветра, который распахнул настежь все окна дома Тимуровской души одним своим взглядом, и именно этим взглядом пробудил в молодом драконе рецессивный ген.

Мама рыдала.

Обе бабушки (одна из них на самом деле была прабабушкой, но сути это не меняло) слегли с неизвестной, неизлечимой и, совершенно точно, смертельной болезнью, которую Дед загадочно обзывал «сжирубесией» и «недотрахией». А Тимур Кострин… Впрочем, тогда он Костриным ещё не был, а носил фамилию матери – Зйарра. Тимур Зйарра. Надёжа и опора драконьего княжества, единственный наследник княгини Тьярры, нераскрытый потенциал которого обещал потрясти всю Дранхарру.

Потенциал, который не раскрылся в шесть, который дрых до двенадцати и поэтому в восемнадцать мама с бабушками… Хотя нет, восемнадцать они всё-таки зажали и отпустили Тимура уже Кострина в вольное плавание, когда отрезок его жизни приближался к неполным двадцати.

И тут случилась Варвара.

Впрочем, то, что она именно случилась, Тимур осознал не сразу. Поначалу-то он изо всех сил сопротивлялся, отказываясь признавать за той силой, с которой его тянуло к этой девушке, что-то необычное и однозначно большее, чем простое влечение.

А между тем факты были совершенно неутешительными. Он чувствовал её присутствие даже не видя.

Дурел от аромата её духов, как кот от валерьянки.

По движению молекул воздуха мог определить, в какой части помещения она находилась, с кем и в каком настроении. С болезненной зависимостью искал её глазами, а найдя, залипал, как последний придурок, вслушиваясь в её мелодичный смех.

Или глазами исцеловывая стройную шею, тонкую линию скул и трогательную косточку позвонка с маленьким, едва заметным родимым пятнышком в форме неправильного круга…