Хозяйка Мерцающего замка

Неудивительно, что я вляпалась в него по уши пять лет назад. В веере ресниц, тёмных у основания и совершенно рыжих на кончиках, запутались лучи утреннего солнца, на переносице россыпь бледных веснушек (я когда-то от них с ума сходила), на щеках румянец – верный признак крепкого сна…

Одна проблема. С какого такого перепугу этот самый сон случился в моей кровати?

Точно убью!

Схватила подушку, чтобы прижать к наглой роже и придушить во сне, чтоб не мучил меня уже никогда, чтоб забыть, чтоб наконец-то освободиться… И замерла в неудобной позе, согнувшись в три погибели над спящим драконом, потому что внезапно осознала, что это не он в моей кровати спит, а как бы наоборот… От ужаса у меня глаза полезли на лоб, а сердце увеличилось до размера желудка и как-то неприятно зашевелилось внутри, будоража остатки вчерашнего праздника.

Ну, да. Всё правильно. Обстановка похожая, но отличается от моей. И шторы другие. И секретер совершенно не тот, что мне дед Шурка собственноручно выпилил. И главное, главное же! Нигде нет Мотьки! Твою же…

Как я здесь оказалась? Полный провал. Слепое пятно, мать его за ногу! Ведь помню, хорошо помню, что ложилась спать у себя. Мотька стонала с дивана, что у неё вертолёт и что её смерть будет на моей совести… В голове всё гудело и пульсировало, но я старательно настраивала себя на то, что проснуться надо здоровой и бодрой. Хотя бы для того, чтобы сил на смертоубийство хватило – помилование Кострику я, несмотря на всё выпитое, так и не вынесла.

И вот он, Тимур Кострин. Спит, как младенец, с ангельской улыбкой на бесстыжей морде, а я осторожненько, по краешку, крадусь из чужой постели, проклиная всё на свете и одновременно вознося молитву высшим силам за то, что позволили мне проснуться первой.

На цыпочках, не дыша, ненавидя яростно орущих за окном птиц и прислушиваясь к дыханию Кострика, я кое-как добралась до двери. Выдохнула.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Пусть она не скрипит!» – безмолвно загадала я. – «Я больше никогда в жизни, до самой старости не напьюсь! Только, ради всего святого, не дай мне так унизительно опозориться!»

Не знаю, к кому точно я обращалась, но то ли молитва была услышана, то ли просто удача была тем утром на моей стороне, однако Кострик не проснулся ни когда я открывала дверь, ни когда она закрылась с мягким щелчком. Мало того, я, к своей невероятной радости, обнаружила, что нахожусь в крыле персонала, в трёх шагах от собственных покоев. С Костриковской подушкой в руках.

– А ведь могла оказаться где угодно… – пробормотала я себе под нос.

Вот бы было смеху, когда б я гостям стала объяснять, почему шляюсь по Замку в неглиже…

Пробравшись к себе, я первым делом затолкала подушку в ящик для обуви, который стоял под зеркалом в коридоре и которым я никогда не пользовалась, а затем мельком глянула на своё отражение и вздрогнула от ужаса. Краше в гроб кладут, честное слово. Бледная, с синяками под глазами, с вороньим гнездом на голове, но зато, блин, в той жутко развратной комбинашке, что мне Мотька на Новый год подарила. И с какой радости я решила именно вчера её на себя напялить?.. Вот уж поистине загадка женской души.

– Чтоб ты, подруга, в новом году обязательно нашла себе нормального мужика, которому не стыдно было бы показать себя в этой вещичке.

Вещичка, навскидку, весила граммов десять и была сшита из бежевого почти прозрачного кружева – ужасно неприличного, в Средневековье женщину бы на костре сожгли только за то, что она на такое посмотрела.

В общем, говорю же: счастье, что ни одна собака (читай, дракон, василиск и бог знает кто ещё) меня в таком виде не приметила…

И всё же! Как я там оказалась? Лунатизмом, вроде как, никогда не страдала… А может, может, я напилась настолько, что у меня отключился мозг, в авангард вышло подсознание и заставило совершить то, о чём мы с ним в тайне и бесконечно давно мечтали? (Даже знать не хочу, о чём же именно). С другой стороны, ни я, ни оно не имели ни малейшего представления о близком соседстве дракона…

– Боже… А если я пошла бродить пьяная по коридорам, и он меня отловил? – шёпотом спросила я у собственного отражения. Не-е-ет уж. Ну его всё нафиг! Никакого алкоголя, пока Кострик не уберётся из «Мерцающего Замка». До конца жизни ни капли!

– Ой, как плохо-то, – басом простонала с дивана Мотька, и я опрометью кинулась в ванную. – Варька, попроси, чтоб нам соку апельсинового принесли. И яду…

Будильник просигналил мне подъём, когда я уже закончила с уборкой и почти полностью привела себя в порядок. Почему почти? А потому, что в мыслях был бардак и, я даже не побоюсь этого слова, хаос.

А ещё мне до дрожащих коленок было страшно выходить в свет. В смысле, хотелось до старости лежать под одеялом, чтоб мир не видел моего стыда. А что, коли Кострик всё-таки знает, где я провела эту ночь?

Снабдив Мотьку двумя термосами (один горячий – с кофе, второй холодный – со свежевыжатым соком из трёх цитрусов), я вызвала для подруги такси и, настоятельно попросив её впредь о своих визитах предупреждать заранее, прокралась к себе в кабинет.