Хозяйка музея

– А вот в этом я не уверен, – жестко сказал адвокат. – Не хочется сейчас о грустном, но правде лучше смотреть в глаза. У обвинения имелся свидетель. Кстати говоря, этой Бурыкиной необязательно было и на суд являться. Вполне достаточно показаний, данных во время следствия. С экспертизой – вы сами видели. Проводилась она? Нет, конечно! Смешно говорить. Она не была нужна никому. Потому что изнасилования не было. Однако для суда экспертиза требовалась. А как же! Но суду достаточно заявить, что документы утеряны в общественном транспорте. Что же получается? Недобросовестный свидетель. И все. Этого достаточно, чтобы посадить неугодного надолго, загубить ему жизнь. И что тут можно было бы сделать? Или идти на соглашение с организаторами этого процесса, или скрываться. Практика показывает, что оправдательный приговор по подобному делу невозможен.

– То есть что? Бороться не имело бы смысла? – спросила Лена.

– Я бы боролась все равно, – спокойно проговорила Афанасия Федоровна, – предала бы дело огласке, требовала бы «повторной» экспертизы. Впрочем, сейчас я просто хочу перевести дух. Все-таки мы все столько времени жили в напряжении, в постоянном ожидании худшего: нападения, поджога, очередной клеветы. Я ведь внутренне заметалась, никому не показывала, но иногда казалось, что не выдержу. Самое сложное: просто сидеть сложа руки и ждать.

Я вот даже в Тверь съездила. С Гошей. Мне хотелось посмотреть, откуда взялась эта самая Дина на нашу голову. У меня же были ее паспортные данные. И я помнила, как она, благодарная мне поначалу, делилась со мной воспоминаниями юных лет. Рассказывала, как тяжко ей приходилось, как вынуждена была собой торговать. Про «субботники» мне однажды поведала. У меня в голове все это не помещалось. Я ее расспрашивала о родителях, тут она отвечала туманно, жаловалась на свое одиночество и беззащитность. Меня изначально поразило несоответствие паспортного возраста и того, как она на деле выглядела. Но я объясняла это тем, что ей пришлось пережить.

И вот мне захотелось посмотреть на условия ее жизни. Понять почему. Откуда это – воровство, проституция, клевета? Изнасилованная уроженка Узбекистана, без работы. И наши доблестные органы, со всех ног бросающиеся ей на помощь. Вот я и попросила Гошу отвезти меня в Тверь. С Доменик оставались Риточка и Свен. А мы отправились – просто посмотреть, что за места такие дивные, укрывающие лжесвидетелей.

Поездка наша в Тверь была совсем не экскурсионной. Но с первого взгляда бросилось в глаза: города как бы и нет. Разъеден. Захапан. Обездушен. Следы прежней русской жизни: храмы, река… Но только следы. Как пепелище. Население производит впечатление сброда. Удобное место для любых криминальных элементов: географически близко к обеим столицам. Значит, вполне годится данный пункт как перевалочная база для наркотрафика, легализации любых преступников из любой части света. Такой отстойник.

Прежде чем ехать, мы в Интернете посмотрели, где эта улица, на которой Кононенко якобы жила. И тут же выскочил Заволжский ОВД. Первое, что прочитали: во время допроса из окна этого ОВД выбросился человек. Мы потом туда заехали адрес уточнить. Слышали бы вы, как с нами разговаривали! Видели бы вы лица служителей закона! Впрочем, лица – слово, не подходящее для обозначения этого безобразия. А мы всего-навсего адрес спросили. Что же там происходит с теми, кто в их лапы попал! Даже представить страшно.

Зашли в паспортный стол. Вот уж где я была поражена! Толпы мигрантов. Не меньше двух сотен. Все оформляют российское гражданство. Русской речи не слышно. То есть нас тут уже как бы и нет. Мы выглядели белыми воронами. А ведь если процент пришлых явно превышает процент коренного населения – это беда. И для устоев, для традиций, для всего абсолютно. Чужаки будут устанавливать свои законы, подминая под себя местное «национальное меньшинство».

Невооруженным глазом было понятно: произошла интервенция. Без боя сдан целый город. А это значит: за рамки правового поля выведено его население. Таким было первое ощущение. Кстати, не все местные отдают себе полный отчет о сути уже произошедшего. Люди просто выживают, стараясь не смотреть вокруг, иначе не останется сил. Мечтают при первой возможности убраться из города. И все.

Знающие люди сказали, что «элиты» в Твери за последние 10 лет менялись неоднократно, от «крутых воров» до Зеленкина. Причем, по информации старожилов, при ворах было лучше, так как понятия были. Сейчас законов нет. Продается буквально все, за небольшие деньги.

Очень сильное впечатление произвел на меня этот населенный пункт. Почему-то масштаб катастрофы показал именно он. Не Боровск, не Калуга, не Нижний Новгород…. Странно… Там как-то идет жизнь. Тут же в Твери – смрад. Хотя тоже… жизнь.