Хозяйка музея

Отправились мы по адресу регистрации нашей «изнасилованной» жертвы. Дверь открыл восточный человек. Я спросила о Диане Кононенко. Он поначалу сказал, что такая здесь не живет, потом вспомнил: «А, да, да, есть такая». «А кто вы ей?» «Я? Отец», – отвечает. Все стало ясно. Притон. Сколько «дочерей» зарегистрировано в этой квартире, у держателей злачного места спрашивать смысла не было.

Кстати, в паспортном столе нам за небольшое воздаяние дали интересную справку: не числится Диана Кононенко по указанному адресу. Как же так? Я ведь своими глазами паспорт видела. У меня имеется ксерокопия. А человека нет. Потому что живет она по фальшивому паспорту. Скорее всего ей его в притоне и выдали, когда свое отработала. И сколько таких фальшивых паспортов по всей России? И кто за ними скрывается? И что интересно: человек, живущий по поддельному паспорту, пользуется полным доверием правоохранительных органов. И ничего не боится. Она абсолютно права, говоря: «За мной сейчас сила».

И коль скоро это и есть правда, то картина нашей жизни мрачна. Как вам кажется?

Маня, внимательно слушавшая рассказ Афанасии, откликнулась сразу:

– И так. И не так. Получается, нам остается только оплакивать? Но есть среди нас очень много тех, кто способен на большее, кто обладает внутренней силой. Например, вы, Афанасия Федоровна. Я много знаю таких. Есть слабость, лень, инертность. Но есть и сила духа. Мощная. Я убеждена: наш народ со всеми нашими достижениями в духовном плане никто не спасет, кроме нас самих.

Понимаете, надоело – все лежат, стонут, плачут. Но чтоб просто встать и сделать что-то. Хотя бы вникнуть в масштаб катастрофы. Вот юным нашим людям сразу было понятно в ситуации с Доменик: подстава. А нам, старшим, масштаб разложения надо было как-то в голову свою поместить. Осознать это все. Все же мы выросли и жили в другом. По другим законам и принципам. Смрада было много, но все как-то не превышало естественную норму. Или так мне казалось. И пора нам всем входить в колею эпохи. Действовать.

Даже Бог помогает гораздо активнее, когда видит, что сам человек начинает копошиться. У Одена есть замечательные строки, вот:

Was all the worst could wish: they lost their pride
And died as men before their bodies died[25]

.

Случилось самое худшее, что только можно
было пожелать: они потеряли свою гордость
И умерли прежде, чем умерли их тела[26]

.

Если с нами такое случится, или уже случилось, – все. Мы – мертвецы. Но ведь мертвецами стать успеем. Пока жизнь еще есть в нас, надо жить. И противостоять. Быть готовыми именно к этому. Иначе – никак.

Вот мы, отдельные частички народа, живем, каждый вроде бы сам по себе. И не только дома. Разбросаны по всему миру. И у каждого из нас в самых глубинах души и на поверхности тоже – своя Россия.

Каждый из нас, кто думает и чувствует на русском языке, кто несет в себе весь сплав «русскости» – и есть Россия. Когда мы ее ругаем, проклинаем, презираем, мы должны отдавать себе отчет хотя бы в том, что весь этот груз, весь этот ужас проклятий мы обращаем против самих себя.

И, может быть, проще на все взглянуть? Не мыслить глобально, крупномасштабно? От этих мыслей руки порой опускаются, совсем беспомощным себя чувствуешь, если все человечество в одиночку спасать собираешься.

Может быть, не фантазируя лишнего, не посыпая голову пеплом, стараться спрашивать с себя. Себя контролировать, заставлять жить достойно, без лжи и трусости? Беречь свою культуру, растить детей, чтобы они поднялись на ступеньку выше, чем мы. Не только и не столько в карьерном плане. Но – в широте кругозора, в любви и уважении к жизни, в отношении к самим себе и к миру вокруг.

– Твоя правда, Маша, – серьезно проговорил Алексей, – нам всем просыпаться пора. И жить без страха. Жизнь одна, мы много упустили, пока каждый себе старался что-то урвать. Но если скажем: все потеряно, так и будет. И тогда все. Кончимся мы.

– Именно так, – согласилась Маня. – А насчет того, почему так много вокруг нас отщепенцев вроде этой самой Дианы, у того же Одена в том же стихотворении есть гениальные строки. Кстати, Иосиф Бродский сказал, что эти строчки надо «высечь на вратах всех существующих государств и вообще на вратах всего нашего мира»[27]. Вот, послушайте:

Маленький оборванец от нечего делать один
Слонялся по пустырю, птица
Взлетела, спасаясь от его метко брошенного камня:
Что девушек насилуют, что двое могут прирезать
                                                                                   третьего,
Было аксиомой для него, никогда не слышавшего
О мире, где держат обещания.
Или кто-то может заплакать,
                                                    потому что плачет другой[28]

.