Хозяйка проклятого острова

Инесс не спала всю ночь. Нервно вздрагивала от каждого звука. До боли вслушивалась в тишину.

Норден задерживался.

Герцогиня ди Ресталь места не находила от беспокойства.

Нет, в преданности слуги она была уверена как в самой себе. Знала, он исполнит любой приказ, доведет любое, даже самое грязное дело до конца. Даже такое, как убийство невинной жертвы.

Хотя Катрина не была такой уж невинной. Ее память хранила многие грешки госпожи. А сейчас герцогиня хотела, чтобы эти грешки исчезли вместе со служанкой.

Пока Джерарда нет, от Катрины надо избавиться. Иначе все ниточки приедут к ней, к Инесс. А этого будущая королева Аквилении не могла допустить.

И все же…

Норден задерживался.

Уже светало, когда Инесс не выдержала бесплодного ожидания. Схватила колокольчик и яростно им затрясла.

На звон прибежали две молоденькие служанки.

– Ваша светлость, чего изволите?

– Почему так долго?! – вызверилась на них герцогиня. – Где Норден? Он в замке?

– Извините, миледи, но мы не знаем, – девушки повалились на колени, уже по одному ее взгляду поняв, что герцогиня в бешенстве.

– А кто должен знать? Ты! – Инесс ткнула пальцем в служанку справа. Она выглядела чуть постарше и порасторопнее. – Живо в людскую! Узнай, приходил ли Норден. И сразу доложишь мне.

Девушка мигом вскочила на ноги и бросилась исполнять приказ, не забыв мысленно поблагодарить Безымянную за возможность убраться подальше от разгневанной госпожи.

– А ты иди сюда, – бросила Инесс второй служанке. – Помассируй мне ноги.

Вторая девушка робко приблизилась к ней.

Сама Инесс полулежала в кресле, обложенная подушками. А ее опухшие от отеков ступни покоились на небольшой банкетке.

Беременность уже не радовала герцогиню так, как прежде. С каждым днем носить ребенка становилось все тяжелее. Может, от того, что этот ребенок был зачат не в любви и не от любимого, но Инесс иногда казалось, что она его ненавидит.

В последнее время она не желала смотреть на себя в зеркало. Хотя в первые месяцы любила покрасоваться, стоя голой перед своим отражением и поглаживая живот или набухшие груди. А теперь он казался ей отвратительным: огромный, вздутый, с проступающими под кожей безобразными венами.

Теперь ее постоянно мучили одышка и отеки. Еще недавно чистая кожа покрылась коричневыми пятнами, которые герцогиня с маниакальным усердием замазывала свинцовыми белилами. И волосы начали выпадать. Каждое утро на подушке оставались пучки прекрасных черных волос.

Служанка опустилась перед банкеткой на колени, взяла в руки неестественно горячую ступню госпожи и стала медленно разминать, начав с пятки.

Инесс откинулась на подушки, прикрыла глаза.

В голову лезли тревожные мысли.

Куда пропал Норден?

Она нарочно отправила Катрину к ведьме, чтобы убийство произошло в лесу, подальше от людских глаз. Неужели что-то помешало? Нет, не может быть. Ведь план был хорошо продуман.

– Осторожнее! – Инесс дернула ногой. – Хочешь пальцы мне открутить, бестолочь?

– Простите, миледи, – прошептала служанка, опуская голову.

– Вот дура безрукая!

Герцогиня сжала кулаки, испытывая желание вцепиться служанке в волосы и хорошенько ее оттаскать. Нервы и так на пределе. А тут еще ноги болят.

С тех пор, как она посетила запретную пещеру и узнала, кто там обитает, ее здоровье пошло под откос. Беременность превратилась в тягость, да еще начали сниться пугающие сны. В них Инесс раз за разом оказывалась в той пещере. В полной темноте и одиночестве. И раз за разом слышала вкрадчивый шепот, вливающийся в уши как сладкий яд:

– Сделай это… Приведи чужачку ко мне… И я дам тебе то, что ты хочешь…

В тот первый раз, когда Норден привел ее туда, Инесс решила, что ей это все привиделось. По ее приказу слуга зажег факел и обыскал пещеру. Но там ничего не было, кроме черного обелиска, стоящего в глубине. На обелиске виднелись странные знаки. Инесс не разбиралась в магических рунах, но ощутила, как вокруг этого камня дрожит и вибрирует воздух.

Не отдавая себе отчета, она протянула руку и коснулась гранитной поверхности. Мертвый холод пронзил ее пальцы.

Вскрикнув, герцогиня отпрянула. И упала бы на песок, если бы Норден не помог устоять на ногах.

В тот миг ее охватила животная паника. Все тело пробила мелкая дрожь, а на коже выступил холодный пот.

– Уведи! Уведи меня отсюда! – потребовала она, цепляясь за Нордена.

Тот взглянул на ее побелевшее лицо и поторопился исполнить приказ.

Только оказавшись далеко от пещеры, Инесс почувствовала, что страх отступает, а сердцебиение выравнивается. Все это время ей казалось, что она задыхается. Что вокруг нее колышется черное марево, которое забивается в рот и в нос, лишая дыхания.

Вернувшись в замок, она пару дней чувствовала странные тянущие боли внизу живота. Пришлось даже вызвать доктора из деревни.

На зов герцогини, конечно же, явился Салар Треми. Его Инесс терпеть не могла, впрочем, как и он ее. Близкий соратник Джерарда не скрывал своего отношения. Нет, он не смел даже косо взглянуть на герцогиню и будущую жену принца, ведь по положению она была выше корабельного врача. Но неодобрение и осуждение ясно читались в его глазах.

И все же он был лучшим доктором на острове. Инесс скрипя зубами пришлось вытерпеть осмотр. Отказаться она не могла, ведь принц приказал заботиться о ребенке.

– Больше не желаю его видеть! – заявила она капризно, едва Док ушел. – Найдите мне другого врача!

Но из двух других лекарей подходил только один.

До того, как попасть на корабль, Марк Тернес имел частную практику в столице. Дела у него шли хорошо, пока одна из пациенток не умерла, пытаясь избавиться от ребенка. Ее муж подал на доктора в суд. Суд признал Марка виновным. Ведь это он прописал бедняжке пилюли.

И как Марк ни доказывал, что в этих пилюлях нет ничего абортивного, его практику прикрыли, лицензию отобрали, а самого приговорили к двадцати годам службы на флоте.

Уже потом он узнал, что “жертва аборта” жива и здорова. И что все дело против него сфабриковано конкурентами, желающими присвоить себе денежных пациентов. Но уже было поздно что-либо менять.

В море он провел целых пять лет. Пока на корабль, где Марк был судовым врачом, не напали пираты под черно-красными флагами ди Лабардов.

И вот теперь его призвали к самой герцогине ди Ресталь.

Инесс приняла молодого врача благосклонно. Позволила себя осмотреть и даже пожаловала ему в знак благодарности золотую монету. С тех пор он стал регулярно ее навещать. Его лечение пошло на пользу: боли прошли. Инесс на пару дней даже ощутила былую легкость. А потом начались те сны. И герцогиня стала просыпаться в холодном поту, со сжавшимся горлом, в котором застрял испуганный крик. А в голове даже днем продолжало звучать:

– Приведи чужачку ко мне… приведи!

Это было похоже на сумасшествие. Но когда Инесс решилась поделиться с врачом, то поняла, что не может издать ни звука. Что-то неведомое, или кто-то, не давало заговорить.

Кто-то или что-то хотело, чтобы Инесс держала все в тайне.

– Приведи чужачку ко мне, – нашептывал потусторонний голос, заставляя кожу герцогини покрываться испуганными мурашками. – И я дам тебе то, что ты хочешь…

– Чего я хочу? – повторяла она в полусне-полутрансе. – А чего я хочу?

Ответ был всегда один: она хочет любви Джерарда ди Лабарда.

Хочет, чтобы он смотрел на нее так, как на ту бесстыжую девку. С неприкрытым желанием. С темным огнем в глазах, от которого слабеют ноги. Со жгучей страстью.

Чтобы Джерард ди Лабард хотел ее, Инесс, и принадлежал только ей. Как было всегда.

Неужели она много хочет?

– Я дам тебе это, – снова и снова нашептывал голос.

С каждым разом Инесс все больше укреплялась в мысли, что она не сходит с ума. И что единственный способ вернуть любовь Джерарда – это заставить Диану войти в ту пещеру.

Думать, что там дальше ждет чужачку, Инесс не хотела. Она начала вынашивать план.

Самым сложным в нем было заманить Диану в пещеру. Тащить силой – опасно. Она ведь будет кричать, привлечет внимание. Нет, придется действовать хитростью. Придумать что-то особенное.

Инесс ломала голову, ища подходящий предлог, а параллельно решила и от Катрины избавиться. Когда Джерард вернется, у него останется только она – его единственная женщина. И ничто на свете не сможет их разлучить!

Но сегодня, после бессонной ночи, она впервые почувствовала, что ее план дал трещину.

Вернулась служанка, посланная в людскую. Со страхом в голосе доложила, что Норден не возвращался. Его нет в замке со вчерашнего вечера. Как и Катрины.

– Я что, спрашивала тебя об этой дряни? – взъярилась Инесс.

Гнев охватил ее мгновенно, будто кто-то поднес огонь к проспиртованному фитилю.

Рыча, герцогиня пнула девушку, которая разминала ей стопы. Затем схватила первое, что попалось под руку, и швырнула во вторую служанку.

Это оказался графин с водой. Он был сделан из толстого хрусталя, и обычно Инесс с трудом удерживала его одной рукой. А тут метнула так, будто это была подушка.

Тяжелый снаряд врезался в дверь и разлетелся на сотню осколков. Взвизгнув, служанка едва увернулась.

В коридоре послышался топот ног. Затем кто-то обеспокоенно заколотил в двери с той стороны:

– Ваша светлость! Ваша светлость! Мы слышали шум!

– Вон! – заорала Инесс, резко вставая. – Все вон! Найдите мне Нордена! Иначе я вас всех до смерти запорю! Расстреляю! Повешу! Четвертую!

Ее трясло от ярости.

Перед глазами стояла кровавая пелена.

Никогда прежде Инесс не чувствовала в себе такой злобы. Словно нечто чужеродное, потустороннее вселилось в нее. Само воплощение ненависти.

Только когда перепуганные служанки выскочили за двери, она без сил повалилась обратно в подушки. Тяжело дыша, прикрыла глаза рукой.

– Ненавижу, – едва простонала, чувствуя, как на ресницах собираются слезы. – Ненавижу их всех!

Кого именно – Инесс не смогла бы связно сказать. Но сейчас ей казалось, что она ненавидит и Джерарда, за то, что унизил ее, переспав со служанкой; и мертвого ди Лера, ведь это он виноват в ее состоянии; и отца, который отправился в Аквилению, бросив ее в этом замке, будто в тюрьме.

Сейчас она ненавидела остров, на который когда-то прибыла добровольно. Ненавидела воздух, которым дышит. Слуг, которые заботятся о ней.

Но больше всего ненавидела ребенка внутри себя.

Это из-за него она стала страшной, больной и толстой!

Она слышала, как в коридоре шушукаются слуги, не решаясь войти. Как кто-то сказал, что надо послать за доктором.

И глухо рассмеялась.

Доктор. Если бы он мог ей помочь!

Кажется, она на какое-то время погрузилась в беспамятство. Потому что очнулась от звука чьих-то шагов.

– Миледи, – раздался знакомый голос, – мне передали, что вам нужна помощь.

Инесс приподнялась на локте и с подозрением уставилась на мужчину. Потом перевела взгляд ему за спину, где неловко топтались служанки.

– Господин Тернес?

– Да, это я. Вы позволите себя осмотреть?

Она откинулась на подушки и отвернулась.

– Делайте, что хотите.

Гнев исчез без следа, забрав последние силы.

Инесс безучастно скользила взглядом по потолку, пока Марк Тернес считал ее пульс, прослушивал сердце ребенка через специальную трубку и делал все то, что обычно делают врачи в таких случаях. Его движения были деликатными, голос тихим, даже мурчащим. Он говорил какую-то ерунду, стараясь отвлечь и развлечь герцогиню.

И она почти поддалась гипнозу этого голоса. Почти расслабилась. Почти забыла о том, что ее беспокоит.

Как вдруг резко дернулась.

Села, оттолкнув его руки, и приказала:

– Повторите!

– Что? – он изумленно взглянул на нее.

– То, что вы только что сказали!

– А! – Марк с готовностью заулыбался. – Вы теперь не единственная моя особая пациентка. Супруга господина ле Блесса тоже беременна.